Межрелигиозный диалог в России: проблемы и динамика. Без обязательств, но с надеждой: межконфессиональный диалог Развитие диалога между конфессиями и народами

В религиоведческой среде - в связи с процессами кризиса религиозности, трансформации религиозного сознания, адаптации религиозных институтов к современности - все более популярным становится понятие диалога как методологической основы межрелигиозных отношений. Это объясняет, почему в течение последних лет проходили многочисленные встречи, симпозиумы, коллоквиумы, конференции, «круглые столы» с участием представителей различных вероисповеданий, возникали новые религиозные институты, организации и исследовательские группы при ведущих университетах мира, которые призваны способствовать развитию контактов между религиями, углублению взаимопонимания между их адептами. В итоге диалог религий постепенно становится одной из характерных черт современной эпохи, однако, при всей своей востребованности, феномен диалога религий остается по-прежнему малоисследованным.

Осмысление идеи диалога нашло выражение в трудах Г.Г. Шпета, А.Ф. Лосева, Н.А. Бердяева, В.С. Соловьева, Ю.М. Лотмана, В.С. Библера, В.В. Бибихина, С.Л. Франка и др. Для этих философов диалог, общность через диалог, мышление как форма диалога видятся как основы философии, культуры и человеческого знания. Подобного рода диалогическая направленность мысли имеет свои параллели в философии, связанной с именами М. Бубера, Ф. Розенцвейга, Ф. Эбнера, Е. Левинаса . Важное место в работах философов занимает идея диалога культур. Получает распространение и идея диалога религий как неотъемлемой составляющей культуры. На Западе освещению феномена диалога религий посвящены труды Э.Д. Шарпа, К.М. Роджерса, К. Бааге, Р. Тайлора, Д. Гриффита; активно работают в этом направлении Ватикан, протестантские деноминации, международные и межгосударственные организации и фонды. Проблемам межрелигиозного диалога посвящены труды А.В. Журавского, С. Хоружего, статьи Ю.П. Зуева, А.А. Нурулаева, Н.Б. Бестужева-Лады, О.П. Томина и многих других.

При этом диалог в философской традиции понимается достаточно широко. Понятие диалога употребляется и как синоним коммуникации, и как обобщенное толкование разных видов общения (беседы, спора, дискуссии и т.п.), имеющих различные цели. В целом в философии диалога сложилось два направления:

Субъективистское, или в современной философии феноменологическое направление (Г.Г. Гадамер, М. Бубер), которое ставит на первое место горизонтальные диалоги: человек-человек;

Объективистское, или структурно-функциональное направление (С. Каган, В.С. Библер), ставящее на первое место вертикальные диалоги: человек-Бог-трансцендентное.

Во второй половине XX в. получила распространение идея диалога культур. Одним из наиболее ярких представителей этого направления выступил М. Бахтин, для него «диалог» - корень и основание для всех определений человеческого бытия: «Быть - значит общаться диалогически. Когда диалог кончается, все кончается. Поэтому диалог, в сущности, не может и не должен кончиться» . Если в бахтинском понимании диалог предстает как диалог культурных эпох (Античность, Средневековье, Новое время), то у В. Библера феномен диалога отводится к области первоначал бытия и мышления. Именно в его интерпретации диалог - это диалог различных форм разумения. В. Библер говорит о том, что европейский разум есть диалог «разума эйдического» (античность), «разума причащающегося» (Средние века), «разума познающего» (Новое время) и возникающего в XX в. особого разумения, в котором осуществляется одновременное общение всех исторически определенных форм разумения - диалогического .

Что касается межрелигиозного диалога, то он прошел длинный путь становления и утверждения, и существовавшие в древнее время диалоги принципиально отличаются от современных. Если же религиозный диалог подвергнуть классификации, то в первую очередь следует выделить классический и современный. Под классическим диалогом можно понимать существовавшую до XIX в. историю взаимоотношения между религиями, то есть историю их культурных, религиозных связей и конфликтов, историю представлений и знаний друг о друге. Современный религиозный диалог понимается уже как сознательная установка, как некий императив, требующий концептуальной разработки и институционального оформления (он приобретает системный характер, и начиная с XIX в., в связи с ростом новых религиозных течений, главной целью диалога является уже не прозелитизм, а собственная адаптация к иным религиям, признание их нового религиозного статуса).

В свою очередь в классическом религиозном диалоге различают три вида:

Прозелитический диалог, то есть диалог, основной целью которого было привлечение новых адептов. Уже во II-IV вв. имели место богословские диспуты между христианами апологетами, с одной стороны, и их античными критиками, - с другой. Такие диалоги, призванные разрушить предубеждения общества против христиан и защититься от нападок манихеев, привлечь единомышленников, больше носили характер споров и во многом напоминали обмен монологами, чем диалог. Одним из известных примеров явилась здесь поездка св. Кирилла Философа в 858 г. в Хазарию как ответ на просьбу хазарского кагана к императору Михаилу III о направлении в его страну компетентного богослова в ситуации соперничества иудейских и мусульманских миссионеров. В результате этих богословских прений до двухсот хазар приняли крещение ;

Народный диалог (неосознанное принятие религиозных верований инородной культуры). Так это было с синкретизмом религий в период Римской империи, когда египетский культ Исиды вобрал многие черты греческих и римских богинь и впоследствии распространился по всей территории Римской империи, позже образ Исиды был воплощен в образе Девы Марии. Синкретическими являлись культы Сераписа, воплощавшего в себе черты Осириса, Аписа, Зевса, Аида и Асклепия;

Интеллектуальный диалог. Примером яркого интеллектуального диалога могла служить иудео-христианско-мусульманская общность, которая складывалась в период военного и политического противоборства ислама и христианства в Средние века. Вспышки религиозной ксенофобии и чудовищные образы ислама в массовом сознании уживались с довольно ясным пониманием европейской религиозной и культурной элитой реальности обмена духовными и материальными ценностями, а равно и с уважением к достижениям «враждебной» цивилизации в области культуры. Труды мусульманских и иудейских авторов пользовались одинаковым авторитетом у католических теологов, а работы последних переводились на иврит и использовались в полемике раввинских школ .

Современный диалог также подразделяется на три, но иные разновидности:

Межрелигиозный диалог, то есть диалог, проходящий между представителями различных религий. В строгом смысле слова здесь происходят уже не диалоги, а полилоги, при которых идет поиск решения общих социальных и религиозных задач, таких как борьба с терроризмом и религиозным экстремизмом, проблемы экологии, культуры, нравственного воспитания, защиты от деструктивных религиозных организаций и от вызовов глобализации. Целью межрелигиозного диалога является преодоление конфронтации, формирование толерантных взаимоотношений между конфессиональными общностями, обеспечение мирного сосуществования религий и религиозных объединений, а в идеале - «...организация доброго сотрудничества по различным вопросам, волнующим общество, среди которых одно из важнейших - формирование культуры мира и ненасилия» ;

Межконфессиональный диалог: диалог, призванный решать спорные моменты между различными религиозными деноминациями внутри одной религии (например, вопрос о канонических территориях). К такому диалогу относятся собеседования православных церквей с нехалкидонскими церквями, прежде всего, с Армянской Апостольской. Так, в течение нескольких веков православные полемисты полагали, что Армянская церковь не признает богочеловеческой, нераздельной и неслиянной природы Спасителя, однако благодаря диалогу выяснилось, что это всего лишь терминологическое недоразумение: разница в языке, а не в доктрине ;

Секулярный диалог, включающий в себя научную элиту, религиоведов, социологов, политологов, представителей международных и государственных организаций. Такой диалог посвящен проблемам изучения религий и их истории, закономерностям развития, выработке методологии религиоведческого исследования, законам функционирования и взаимодействия.

Конечно, следует признать, что приведенное деление весьма условно, поскольку, например, при совместных конференциях довольно часто происходит совмещение разных видов религиозного диалога. В то же время довольно часто научные религиоведческие конгрессы проходят вообще без участия каких бы то ни было представителей духовенства. Так, на конференции Международной ассоциации истории религий никогда не приглашаются теологи, хотя во второй половине ХХ в. на Западе появляются теологические «звезды» первой величины (К. Ранер, Б. Лонерган, И.Б. Метц, В. Панненберг и др.). Теологическая терминология и аргументация также не встречают одобрения в религиоведческой среде. Впрочем, и сами теологи предпочитают участвовать не в религиоведческих, а в теологических форумах и публиковаться - в теологических же журналах .

Следует, однако, вспомнить, что мощный импульс развитию межрелигиозного диалога некогда дал еще П. Абеляр. Свою диалектику как метод обретения истины через спор, в котором сталкиваются противоположные мнения, он применил в области церковной догматики. В своем сочинении «Да и нет» П. Абеляр сопоставил фрагменты из Библии и святоотеческих творений, приводя цитаты, находящиеся в кажущемся противоречии; противоречия эти он умело разрешал, прибегая к принципу «Понимать, чтобы верить». Считая просвещенный разум высшим арбитром, мыслитель пытался утверждать в межконфессиональных отношениях принцип толерантности. В «Диалоге между философом, иудеем и христианином» он создавал теоретические предпосылки для развития культуры межконфессионального диалога . Н. Кузанский и Иоанн из Сеговии исходили из того, что война не решит спора между религиями, так что пытаться обратить мусульман в христианство бессмысленно: необходимо выявить реальные разногласия и найти общее. С этой целью они разрабатывали идею некой дискуссии - контраференции. При этом Н. Кузанский хотел собрать купцов из разных городов Востока, чтобы из первых уст получить сведения об исламе, а затем послать специально подготовленных людей в мусульманские страны, где те должны были бы подготовить почву для «контраференции» .

Мирное сосуществование различных конфессий на территории одного несветского государства, как показывает история, все-таки возможно, но при условии господствующего, покровительственного отношения одной религии над другими. Так это было, например, в Османской империи, когда, при покровительственном положении ислама, допускалась значительная свобода вероисповедания для христиан. Приблизительно так же это происходит в настоящее время и в России: «Поскольку самой массовой, имеющей своих приверженцев практически во всех регионах страны является Русская православная церковь, то основные векторы религиозно-конфессиональных отношений располагаются между нею и всеми другими религиозными объединениями. Именно эта церковь в настоящее время определяет характер, диапазон и интенсивность этих отношений» . Однако поворотным моментом в развитии диалога религий стал II Ватиканский собор (1962-1965). Впервые в истории христианства Собор на доктринальном уровне рассмотрел проблему отношения церкви к нехристианским религиям. Этому вопросу была посвящена специальная декларация «О взаимоотношения Церкви с нехристианскими религиями», где с полной определенностью сказано: «Церковь не отвергает ничего из того, что истинно и свято» в других мировых религиях, «Она с искренним уважением рассматривает те образы делания и жизни, те правила и учения...», которые, хотя и отличаются во многом от христианства, «...приносят все же нередко луч истины, просвещающий всех людей».

Характерной чертой межрелигиозного диалога является то, что в нем участвуют практически только представители монотеистических или мировых религий, что отражено в том числе и в формировании специального, объединяющего понятийного аппарата. Так, декларация II Ватиканского Собора «Nostra aetate», отразившая новое отношение Римско-католической церкви к нехристианским религиям, называет иудеев, христиан и мусульман людьми, «исповедующими веру Авраама», а христианские церкви - Церквами-сестрами. Исламское вероучение характеризует христиан как «людей Писания» и для более углубленного понимания духовной близости по «линии Авраама» предлагает рассматривать Коран как «Третий Завет»: «Для мусульман Коран самодостаточен и не нуждается в дополнительных комментариях, однако во время специальных богословских дискуссий его можно рассматривать как своего рода “Третий Завет”. Священная триада: Ветхий Завет - Новый Завет - Третий Завет (т.е. Коран) позволит подчеркнуть общую богооткровенную природу божественных писаний и повлияет на адекватное восприятие метафизики Корана - “Третьего Завета” среди немусульман» .

Однако надо признать, что разностороннего и постоянно функционирующего межконфессионального общения, особенно на уровне лидеров, все-таки не получается. Одна из причин здесь заключается в том, что руководители центров «традиционных» религий не очень хотят допускать к такому диалогу представителей других религиозных объединений. Взять, к примеру, созданный в 1998 г. Межрелигиозный Совет России, основными направлениями деятельности которого являются координация усилий религиозных объединений в сферах внутреннего и внешнего миротворчества, развитие взаимоотношений религии, общества и государства, укрепление общественной нравственности, организации и поддержки межрелигиозного диалога по общественно значимым и иным смежным проблемам. В данную организацию входят лишь представители православия, ислама, буддизма и иудаизма. Между тем, такие действующие в стране на законном основании конфессии, как старообрядчество, католицизм, лютеранство, баптизм или адвентизм, остаются за пределами Совета .

Не существует единого мнения также и относительно эффективности диалога религий. И хотя в основной своей массе исследователи полагают, что диалог между религиями, являясь неотъемлемой частью стремительно развивающегося мира, не только возможен, но и необходим, однако немало существует и противников межрелигиозного диалога. Так, У. Макбрайд рассматривает религии как «...возможные тупики - окончательные и неустранимые препятствия, которые останутся даже после того как будут убраны все прочие препятствия на пути к межкультурному диалогу» . Объясняет он свою точку зрения, в частности, тем, что существуют бесконечно малые различия в вопросе, как именно двое верующих в одну и ту же религию понимают эту религию и что именно она для них означает.

В.К. Шохин вообще отрицает возможность религиозного диалога, так как конечная цель межрелигиозного общения - прозелитизм. По его мнению, «Диалог религий является...понятием виртуальным, что, однако, никак не отменяет другого факта... - его высокой рыночной стоимости, благодаря которой он оказался на редкость ходовым товаром» . Так же отрицательно к диалогу религий относится Г.А. Абраамян, считая что «...несмотря на то, что в современном диалоге культур определенную роль продолжают играть иррациональные феномены, оптимистические прогнозы иных исследователей на выявление в диалоге религий общих принципов и, тем более, нравственных кодексов не оправданы. Современный диалог культур не сводится к диалогу религий, более того, наиболее продуктивным является рациональный диалог, проводимый на общечеловеческом рационально-логическом языке, а не на языке всегда локальной веры» .

Тем не менее, для оптимистичного взгляда на проблему основания также имеются. При проведении конструктивного межрелигиозного диалога, позволяющего путем взаимных усилий находить решения, которые удовлетворяли бы все стороны и объединяли участников, небесполезно, например, соблюдать ряд психологических принципов:

1) Принцип равной безопасности: непричинение психологического вреда партнеру;

2) Принцип диоцентрической направленности: непричинение ущерба делу, поиск оптимальных решений проблемы;

3) Принцип адекватности воспринимаемого материала: непричинение ущерба посредством намеренного или ненамеренного искажения смысла, высокая культура восприятия и корректное оперирование понятиями.

В самом деле, история человечества показывает, что между религиями возникали и враждебные, нетерпимые отношения, и достаточно мирное сосуществование. Диалог религий, несмотря на всю свою условность и проблематичность, представляется при этом вполне приемлемым вариантом взаимоотношения религий, ибо как таковой он не предполагает отказа от различий или их нивелирования. Напротив, подобный способ взаимоотношений и контактов приводит к глубокому знанию и пониманию существа принципиальных расхождений сторон, ибо только через изучение других религий можно по-настоящему постичь собственную. Не менее продуктивным подходом межрелигиозный диалог может стать и в сфере решения различных социальных проблем, причем уже только за счет воспитания с малых лет толерантного отношения к представителям других вероисповеданий, национальностей и рас.

При этом компромисс необходим и возможен в весьма широком спектре вопросов, однако наиболее важным он является для поиска мировоззренческих основ земного бытия, осмысления социально-политических установок, понимания природы культурного разнообразия. Основными же путями установления межрелигиозного общения являются создание системы конференций, использование электронных и иных средств массовой информации, преподавание религиоведения в учебных заведениях, функционирование научных институтов по исследованию диалога религий, организация всевозможных ассоциаций, объединяющих представителей различных вероисповеданий. Что касается дискурса догматики, то здесь, надо признать, рассчитывать на продуктивный диалог не приходится, поскольку изначально для любого верующего человека именно его религия представляется значимой, правильной, истинной. Начало же полемики о преимуществах или, тем более, недостатках какого-то религиозного учения будет означать конец диалога.

Литература

1. Абраамян Г.А. Противостояние Запад-Восток как главная цивилизационная ось современности (Методологически-мировоззренческий аспект) //Путь Востока. . Материалы VIII Молодежной научной конференции по проблемам философии, религии, культуры Востока. - СПб. 2005.

2. Асадулин Ф. Диалог религий глазами мусульман. - http://religion.ng.ru/problems/2005-12-21/6_dialog.htm.

3. Бахтин М.М. Проблема поэтики Достоевского. - М., 1972.

4. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М., 1986.

5. Батлер Р.Е. Межконфессиональные отношения и религиозное разнообразие //Диалог цивилизаций. Сборник материалов конференции «Евразия в XXI в.: диалог культур или конфликт цивилизаций?». - Бишкек, 2005.

6. Бестужев-Лада И.В. Диалог между религиями: Возможен ли? Нужен ли? //Вопросы философии. 2002. №4.

7. Библер В.С. От наукоучения - к логике культуры: Два философских введения в XXI в. - М., 1990.

8. Галстян Х.С. От культуры диалога к диалогу культур //Центральная Азия и культура мира. 2007. №1-2 (21-22).

9. Журавский А.В. Христианство и ислам. Социальные проблемы диалога. - М., 1990.

10. Зуев Ю.П. Проблемы конфессионального диалога в России. - http://rlinfo.ru/projects/suzdal/zuev.html .

11. Красников А.Н. Тенденции современного религиоведения. - www.rlinfo.ru/projects/suzdal/krasnikov.html.

12. Куссе Х. Возможно ли диалогическое мышление? //Вопросы философии. 2002. №11.

13. Макбрайд У. Глобализация и межкультурный диалог //Вопросы философии. 2003. №1.

14. Мехди С. Глобализация и межконфессиональный диалог //Диалог цивилизаций. Сборник материалов конференции «Евразия в XXI в.: диалог культур или конфликт цивилизаций?». - Бишкек, 2005.

15. Морева Л.М. Межкультурный и межрелигиозный диалог: на пути к новым парадигмам общения //Диалог цивилизаций. Сборник материалов конференции «Евразия в XXI в.: диалог культур или конфликт цивилизаций?» - Бишкек, 2005.

фактор укрепления мира и международной

безопасности

Крупное поражение коммунизма и кризис либерализма (чему в нема­лой степени способствовал не самый удачный эксперимент с внедрени­ем его положений на постсоветском пространстве), лишили эти идеоло­гии многих своих мобилизационных возможностей. Широкие массы населения различных стран отвернулись от них. Другое дело - религии. Во многих регионах Земли, особенно в Евразии они испытывают бурное возрождение. Их мобилизационный потенциал огромен.

И в прошлые эпохи проблема диалога между религиями имела нема­ловажное значение для обеспечения мира и международной безопаснос­ти. В эпоху глобализации она приобретает особенно глубокий смысл. Глобализация, с ее все более интенсифицирующимися обменами инфор­мацией, финансами, технологией рабочей силой между странами и кон­тинентами, требует мирных взаимоотношений между этносами, госу­дарствами и цивилизациями. Межэтнические и межрелигиозные конф­ликты несут серьезную угрозу нарушения глобальных экономических процессов. Межрелигиозный диалог в комплексе с другими мерами мо­жет в большой мере способствовать преодолению экстремизма и меж­дународного терроризма, сохранению политической стабильности, уп­рочению мира и международной безопасности на планете.

8.1. Понятие межрелигиозного диалога и его принципы

Межрелигиозный (межконфессиональный) диалог, как и диалог, по­литический - широкое понятие, включающее в себя разнообразные фор­мы общения, взаимодействия различных религиозных сообществ. Речь идет не только о дискуссиях и переговорах, такой диалог вбирает в себя многие формы консультаций и соглашений, не исключает координации Действий по конкретным вопросам. Целью межрелигиозного диалога Должно быть преодоление конфронтации, обеспечение мирного сосуще­ствования религий и религиозных объединений, а в идеале - организа­ция доброго сотрудничества по различным вопросам, волнующим об­щество, среди которых одно из важнейших- обеспечение международ-ной безопасности, формирование культуры мира и ненасилия.

Религиозно-конфессиональный диалог возможен на самых различ­ных уровнях. На уровне массы верующих разных вероисповеданий, живущих в одном обществе, он идет повседневно. На уровне религиоз­ных объединений и служителей религий особенно активно он проходит по различным аспектам благотворительной и милосердной деятельнос­ти. На уровне конфессиональных сообществ и их центров организовать успешный межрелигиозный диалог сложнее, особенно по богословским проблемам. Участники потенциального межрелигиозного диалога в раз­личной степени осознают наличие существенных расхождений в вероу­чениях своих религий. Подчас эти расхождения столь велики, что про­тиворечия являются абсолютно непримиримыми и богословская дискус­сия может привести к еще большему усилению противостояния.

Но религии - это не только учение и культ. Это также и организации и массы людей, исповедующих соответствующие учения. Поэтому в меж­религиозных отношениях, в отношениях между конфессиональными об­щностями всегда есть какой-либо общий интерес. Таких общих интере­сов особенно много между конфессиональными общностями, расположен­ными в одной стране. Межрелигиозный диалог начатый внутри страны, может стимулировать и обогатить аналогичный диалог на уровне между­народном. Смысл межрелигиозного диалога заключается в заинтересован­ном обсуждении важнейших жизненных проблем, волнующих общество, и в выработке по ним согласованных решений, открывающих перспекти­вы совместных действий по их реализации. «Общее дело» в решении ко­торого участвуют субъекты диалога, может не только вести к расширению и упрочению терпимости, но и увеличивать взаимное доверие. Практи­ческое сотрудничество последователей различных вероисповеданий по достижению благородных целей не может не содействовать росту взаимо­понимания между ними, а это в свою очередь может способствовать на­хождению точек соприкосновения и в вопросах теологических.

Эффективность взаимодействия, да и само его налаживание во мно­гом зависят от согласованных действий «верхов» и «низов». Организация контактов и сотрудничества на «нижних этажах» религиозных организа­ций, чаще значительно легче между общинами, нежели между руководя­щими органами конфессий, на уровне высшей религиозной власти. Объяс­няется это прежде всего тем, что повседневная жизнь рядовых верующих создает необходимость общения между последователями различных ве­роисповеданий, совместного решения различных возникающих проблем. К тому же миряне, составляющие религиозные общины, в меньшей сте­пени, чем профессиональные религиозные деятели, скованы канонами,

вероучительными установками, подчас создающими препоны на пути вза­имодействия между последователями различных конфессий.

В свое время это хорошо подметил известный русский религиозный философ С.Л. Франк. Он писал, что служителям религий сложнее зани­маться «примирением вероисповеданий», чем мирянам, ибо их дело - «охранение святыни». Они связаны вероучением и традициями. В ином положении находятся миряне, они «черпают вдохновение из источников традиционной веры и из чуткого внимания к духовным нуждам своего времени». И именно они, по мнению мыслителя, и должны возглавить дело примирения и воссоединения исповеданий.1

Думается, наступило время прислушаться к этому мнению православ­ного ученого. Миряне могут и должны стать главной движущей силой процесса гармонизации межконфессиональных отношений. Сегодня для этого существуют самые благоприятные условия. К религии обратились большие группы молодых, энергичных, образованных, широко мысля­щих людей, понимающих важность взаимодействия между религиозны­ми сообществами в интересах упрочения всеобщего мира и междуна­родной безопасности.

В литературе есть подход, в соответствии с которым содержание каж­дой религии (пли почти каждой) рассматривается через призму ее деле­ния на три компонента. Первый роднит все религии: это общечеловечес­кие ценности. Второй содержит те специфические ценности, ритуалы и обряды, которые характерны только для данной религии. Третий вклю­чает положения, противопоставляющие данную религию другим рели­гиям, провозглашающие и обосновывающие ее исключительность.

Некоторые ученые полагают, что для объединения людей разных ве­роисповеданий вокруг общечеловеческих ценностей, входящих в пер­вый компонент, необходимо, чтобы они отказались от «третьего компо­нента». «Только в этом - путь к единению человечества, во имя решения глобальных проблем современности, только в этом - надежда на спасе­ние человечества»,2 - пишет, например, П.Л. Каушанский в интересной книге «Религия и грозящая катастрофа».

Для организации взаимодействия между религиями и их последова­телями по проблемам, остро стоящим перед человечеством, едва ли це­лесообразно в столь категоричной форме ставить вопрос: охотников от-

" Франк С.Л. Духовные силы общества. - М, 1992. - С. 402-403. 2 Каушанский П.Л. Религия и грозящая катастрофа. Проблема единения рели­гий перед лицом глобальных угроз современности. СПб. - 1994 - С. 69.

казаться от вероучительных положений относящихся к любому, в том числе, к «третьему компоненту» среди религиозных деятелей найдется немного, если вообще найдется. Другое дело - следование мораторию на критические выступления по вероучительным вопросам или на лю­бые дискуссии по проблемам, затрагивающим содержание «третьего компонента». Консенсус в отношении такого моратория достаточно бы­стро может быть достигнут между участниками будущего диалога, если они будут проявлять толерантность друг к другу.

Одним из непременных условий межрелигиозного диалога является толерантность его участников и проявление уважения к вероисповеда­ниям сторон. Нетерпимость, выраженная по отношению к участнику межрелигиозного взаимодействия, а тем более неуважительное отноше­ние к вероучению, приверженцем которого он является, неизбежно ве­дут к обострению межрелигиозных отношений.

Трудно, скажем надеяться на успех в организации мусульманско-хри-стианского межрелигиозного диалога, если его проводить на фоне тен­денциозного сравнения отношения двух религий к вопросам войны и мира, которое дает ректор Санкт-Петербургской духовной академии епис­коп Константин (О.А. Горянов). «Высокая правда христианства в том, -говорит он, что война для нас - явление столь же ненормальное, как и грех... В исламе же, зарождавшемся много позже других мировых ре­лигий и именно как религии агрессии, война рассматривается как доб­родетель. Отсюда и пресловутые «восточные» зверства. Мало убить противника или взять его в плен, нужно живот распорот, голову отре­зать, произвести еще какие-нибудь садистские действия. И это оправды­вается практической этикой».3

Не служит нормальной организации мусульманско-христианского диалога и позиция, демонстрируемая в брошюре «Ислам и мусульмане. 40 вопросов об Исламе», выпущенной по инициативе Общероссийского политического общественного движения «Рефах», как наиболее любо­пытное «для немусульманского сознания». В ней черным по белому на­писано: «Ислам - это единственная религия, принимаемая Богом».

Что называется «масла в огонь» добавляют консервативные протес­тантские проповедники, пользующиеся огромной популярностью в

3 Что за кем стоит. Беседа ректора Санкт-Петербургской духовной академии епископа Константина (О.А. Горянова) с корреспондентам газеты «Фигуры и лица» В. Камша //Фигуры и лица. Приложение к «Независимой газете» от 27 июля 2000 г.

США, они не скупятся на самые грубые характеристики ислама. Так, небезызвестный основатель «Морального большинства Джерри Фолуэл назвал пророка Мухаммада «первым террористом». Бывший лидер «Хри­стианской коалиции» Пэт Робертсон заявил, что пророк Мухаммад -«Фанатик с диким взглядом», а сын известного проповедника Билли Грэма Фрэнсис Грэм охарактеризовал ислам как дьявольскую религию.4

Несмотря на большое противодействие определенных сил, идея меж­религиозного диалога пробивает себе дорогу. Различного рода межрели­гиозные встречи в «узком кругу» и на самых крупных форумах стано­вятся фактом. Религиозные деятели и рядовые верующие все отчетливее понимают, что польза от постоянного диалога между религиями может быть огромной. Во-первых, такой диалог может способствовать устра­нению (или хотя бы сглаживанию) межрелигиозных противоречий, вве­сти идеологическое соревнование между религиями и конфессиями в цивилизованные рамки, что весьма положительно скажется на этнона-циональных отношениях и социально-политической стабильности.

Во-вторых, межрелигиозный диалог станет препятствием на пути радикалов из среды политиков и религиозных деятелей, нацеленных на использование мобилизационного потенциала религий для реализации своих политических амбиций.

В-третьих, межрелигиозный диалог поможет объединению усилий людей различных вероисповеданий и национальностей на борьбу про­тив глобальных угроз, несущих беды человечеству.

В-четвертых, межрелигиозный диалог, поможет обществу осознать тот факт, что реальные причины, лежащие в основе религиозно-полити­ческого экстремизма и международного терроризма бесперспективно искать в том или ином религиозном учении. Тем самым будет облегчен поиск подлинных причин таких явлений, а следовательно, и средств и методов эффективной борьбы с ними.

Наконец, в-пятых, межрелигиозный диалог, дает импульсы не только для всеобщего осуждения проявлений религиозно-политического экст­ремизма и международного терроризма, но и для налаживания необхо­димой воспитательной работы, направленной на предупреждение подоб­ных преступных деяний в будущем.

Любой диалог должен быть организован. Дело это не простое. Оно особенно сложно, когда речь идет о межрелигиозном диалоге. Нали­чие специальных координирующих органов и выработанных проце-

дур усиливает надежду на регулярность диалога и его результатив­ность.

Межрелигиозный диалог выполняет ряд функций. Среди них важ­нейшие: информационная, коммуникативная, совместного анализа про­блем, согласованного принятия решений.

Теперь о принципах межрелигиозного диалога. Принципы межрели­гиозного диалога - это минимум исходных положений, принимаемых его участниками, не придерживаясь которых невозможно приступать к самому диалогу.

Первейшим их них является принцип толерантности. В данном кон­тексте толерантность есть терпимое отношение последователей одной религиозно-конфессиональной общности к последователям других ре­лигиозно-конфессиональных общностей. Каждый придерживается сво­их религиозных убеждений и признает такое же право за другими. За долгие века противостояния религий и конфессий сформировалось кон-фронтационная психология, в плену которой продолжают находиться люди. Сила стереотипов конфликтного мышления столь велика, что для ее преодоления нужна большая и упорная работа. Терпимость во взаи­моотношениях между представителям различных религиозных общно­стей является необходимым условием организации плодотворного диа­лога между религиями.

Исключительное значение для организации межрелигиозного диало­га имеет принцип равноправия его участников. Добровольно договари­ваются лишь равные. Любая попытка поставить одного из участников диалога в привилегированное положение является препятствием для нормального течения диалога. Более того, попытка определить ту или иную конфессиональную общность богоизбранной (даже ссылаясь на священные тексты) может привести к срыву диалога. Нечто подобное, например, произошло на межрелигиозной конференции «Поиск путей мира и гармонии. Общая ответственность христиан, мусульман, иуде­ев», проходившей в Москве в октябре 2000 года. Когда один из доклад­чиков попытался убедить аудиторию в том, что иудеи являются избран­ным народом, ряд представителей других конфессиональных общнос­тей сразу же высказались за прекращение диалога. Немало усилий пона­добилось, для того, чтобы конференция продолжила свою работу.

Еще одним важным принципом межрелигиозного диалога является открытость его участников. Открытость - это нескрываемое от других искреннее выражение своей позиции, сочетающееся со стремлением слушать и слышать других, непредвзято воспринимая и оценивая их точку

зрения. Открытость вовсе не тождественна требованию отказа участни­ков диалога от своих убеждений или уступки чужим убеждениям. Ее ценность в том, что она помогает субъектам диалога лучше уяснить взгля­ды друг друга, благоприятствует сопоставлению различных мнений, выявлению общих интересов и выработке согласованных мер по их реа­лизации.

Конструктивный подход, нацеленность на позитивные результаты является еще одним необходимым принципом межрелигиозного диало­га. Религиозный плюрализм, идейная конкуренция конфессий предпо­лагает несовпадение позиций участников диалога. Настроенные на кон­структивность субъекты диалога приходят при обсуждении общих про­блем к принятию взаимно приемлемых решений на компромиссной ос­нове. Разногласия устраняются путем согласований. Компромисс возмо­жен и необходим в вопросах касающихся земного бытия, социально-по­литических установок и культурного разнообразия. Что касается различ­ного подхода к вероучительным проблемам, разного понимания проблем спасения, то в этих вопросах рассчитывать на компромисс в обозримом будущем не приходится.

И здесь мы переходим к очередному принципу межрелигиозного диа­лога. Его можно сформулировать так: отказ от критического рассмотре­ния вероучительных вопросов. Начало полемики о преимуществах или недостатках того или иного религиозного учения означает конец диалога.

Соблюдение перечисленных принципов открывает возможности для организации межрелигиозного диалога на самых различных уровнях.

8.2. Межрелигиозный диалог как важный компонент диалога цивилизаций

Известные специалисты в сфере теории цивилизации Н. Данилевс­кий, О. Шпенглер, А. Тойнби, С. Хантингтон обращают внимание на исключительную роль религий в формировании особенностей различ­ных цивилизаций. Характеризуя цивилизации, многие авторы во главу угла ставят именно конфессиональный аспект. А. Тойнби, например, выделял пять живых цивилизаций: западно-христианскую, православ­но-христианскую, исламскую, индуистскую, конфуцианскую. Аналогич­ный подход характерен и для многих исследователей нашей страны. Так, известный российский политолог И.А. Василенко исходит в своем ана­лизе из положения о существовании в современных условиях пяти ми-

ровых цивилизаций: конфуцианско-буддийской, индо-буддийской, ислам­ской, западно-христианской и православно-славянской.3

И это не случайно именно мощные религиозные системы дали куль­турный, ценностный материал для формирования соответствующих ци­вилизаций. Религиозная традиция сплачивала большие группы людей в единое целое. И даже в случаях гибели государств, религиозные инсти­туты способствовали сохранению больших человеческих массивов в еди­ном цивилизационном пространстве. Некоторые ученые полагают, что и в современных условиях именно религии представляют собой ядро ци­вилизаций. Как бы активно ни развивались в мире секуляризационные процессы, и в наше время большинство человечества остается под вли­янием религиозных традиций, а значительная часть нерелигиозной час­ти населения планеты идентифицирует свою культурную принадлеж­ность с той конфессиональной культурой, которая является традицион­ной для его этноса.

Уже из сказанного можно сделать однозначный вывод о том, что ди­алог между религиями представляет собой важный компонент диалога между цивилизациями. Значимость межрелигиозного диалога для гар­монизации межцивилизационных отношений, для сохранения и упроче­ния мира между народами огромна. И не только потому, что за религия­ми стоят многомиллионные народные массы, но и потому, что между религиями существуют глубокие идеологические противоречия, обостре­ние которых чревато серьезными межнациональными конфликтами, ко­торые многократно оборачивались громадными человеческими жертва­ми. Только в последнее десятилетие в таких конфликтах погибло более 5 миллионов человек.

Понимая исключительное значение преодоления межрелигиозных про­тиворечий для сплочения общества и мирного будущего цивилизаций, многие мыслители прошлого выдвигали идею о необходимости объеди­нения религий, а некоторые из них даже разрабатывали проекты создания единой общечеловеческой религии. Неосуществимость таких предложе­ний, их утопический характер не останавливает энтузиастов и по сей день.

Проблема единой религии на полном серьезе рассматривается неко­торыми авторами при анализе процессов глобализации. Так, генераль­ный директор Информационного аналитического агентства при управ­лении делами президента РФ А.А. Игнатов, анализируя основные тен-

денции мирового развития в XXI столетии, начинает с единой религии. По его мнению, в первоначальном виде такая религия появится не ра­нее, чем во второй половине начинающегося века. Автор убежден, что «Россия может и должна стать первым государством, где будет реализо­вана политика интеграции мировых религий. В связи с этим он предла­гает как можно скорее в законодательном порядке ввести понятие «госу­дарственная религия», к которой должны быть отнесены православие и ислам.6 Вот такие прогнозы и связанные с ними рекомендации, вынаши­ваются в серьезных учреждениях.

Мы же реалисты и поэтому должны вести речь не о создании единой религии, а о необходимости постоянного и разностороннего межрелиги­озного диалога как действенного средства формирования взаимопони­мания между народами и важного фактора укрепления мира и междуна­родной безопасности.

Вплоть до второй половины 80-х годов в различных странах, в том шсле в России, происходили многочисленные межрелигиозные конфе-знции, симпозиумы, собеседования. Их инициаторами были христиан­ские и мусульманские религиозные организации. Несмотря на то, что, содействуя проведению этих встреч, политики преследовали свои цели, связанные с «холодной войной», само взаимодействие видных предста­вителей различных деноминаций - и прежде всего христианства, ислама и буддизма - демонстрировало верующим и всем людям межрелигиоз­ное согласие по многим животрепещущим вопросам современной жиз­ни. Идеи межконфессионального и межнационального сотрудничества, разработанные на этих форумах, находили затем отражение в средствах массовой информации и в храмовых проповедях и, таким образом, ока­зывали благотворное воздействие на сознание последователей различ­ных вероисповеданий, активизируя их взаимодействие и облагораживая их политическое поведение.

Если культурный и политический диалог между различными страна­ми и народами после прекращения «холодной войны» значительно ак­тивизировался, то межрелигиозный (межконфессиональный) диалог за­метно ослабел. В первую очередь, пожалуй, это относится к межхристи­анскому диалогу. Одна из важнейших причин состоит в обострении меж­религиозных (межконфессиональных) противоречий. «Холодная война» и связанная с ней угроза термоядерной катастрофы заставляли религи-

озных лидеров сдерживать эмоции, смягчать межрелигиозное противо­стояние во имя совместных поисков путей недопущения гибели челове­чества. Прекращение «холодной войны» устранило этот сдерживающий фактор. Религиозно-конфессиональное противоборство вспыхнуло с новой силой. Его усилению способствовал развал СССР, с чем было свя­зано открытие огромного человеческого массива, рассматриваемого раз­личными религиозными центрами как приоритетный объект миссионер­ской деятельности.

Даже межконфессиональный христианский диалог по мировоззрен­ческим вопросам, продолжавшийся много лет по проблемам спасения, практически, зашел в тупик. «А для нас это не вопрос временной земной жизни, это вопрос вечной жизни, - говорит один из глубоко мыслящих сотрудников Московской патриархии, член Центрального Комитета Все­мирного совета церквей о. Всеволод (Чаплин). - Большинство моих еди­новерцев считает, что люди, которые не принадлежат к Православной Церкви, эту жизнь не наследуют, и значит, противники экуменического движения могут сказать протестанту или католику: а зачем ты живешь, если ты не наследуешь вечную жизнь в силу того, что ты отпал от истин­ной церкви, а твой единственный путь, дающий какую-то ценность тво­ей жизни, - это через покаяние вернуться к нам. Пока эта проблема не решена, остается на очень глубоком уровне недопонимание между пред­ставителями различных конфессий. И, к сожалению, пока я не вижу пу­тей разрешения этих противоречий».7

Так говорит религиозный деятель, более десяти лет участвующий в работе Всемирного совета церквей. При этом, по его мнению, с каждым годом энтузиазм у участников межхристианского диалога уменьшается, хотя, как известно, потребность в таком диалоге возрастает.

Среди религиозных деятелей самых разных направлений достаточно основательно распространяется убежденность в необходимости вести межрелигиозный диалог не столько по богословским вопросам, сколько по проблемам земного бытия. В Послании предстоятелей православных церквей «Празднование 2000-тетия Рождества по плоти Господа нашего Иисуса Христа», принятом в Вифлееме 25 декабря 1999 года / 7 января 2000 года, говорится: «... мы обращаем взор к прочим великим религи­ям, в частности, к монотеистическим религиям - иудаизму и исламу, намереваясь создать наиболее благоприятные предпосылки диалога с ними ради мирного сосуществования всех народов».

В упомянутом послании названы многие проблемы волнующие че­ловечество, которые могут стать предметом межрелигиозного диалога и взаимодействия: «сосуществование и мирное сожительство различных культур», «губительность необдуманного эгоистического вмешательства в окружающую природную среду», «безработица, голод, увеличиваю­щаяся пропасть между богатыми и бедными, тяжелые условия труда, торговля человеческой жизнью, неизлечимые болезни и тяжкие челове­ческие страдания», проблемы молодежи, семьи, соблюдения прав чело­века, агрессивный национализм, расизм и другие.

Широкий диапазон проблем, по которым предлагается вести межре­лигиозный диалог достаточно убедительно свидетельствует о том, что он может внести существенный вклад в дело активизации диалога меж­ду цивилизациями, в особенности - способствовать воспитанию насе­ления планеты в духе культуры мира и ненасилия.

Главное влияние межрелигиозного диалога на межнациональные от­ношения, их гуманизацию может идти через его воспитательное воздей­ствие на людей. Такой диалог влияет на сознание людей разных нацио­нальностей и вероисповеданий в духе толерантности, ненасилия и куль­туры мира. Он приучает членов общества видеть в лице человека иной национальности и иного вероисповедания не чужака, которого следует опасаться, а равноправного партнера, заслуживающего доверия. Меж­конфессиональный диалог способствует формированию у населения уважения к религиозному плюрализму и культурному разнообразию.

К началу XXI века конфессиональный состав населения многих ре­гионов планеты сильно изменился по сравнению с предыдущими столе­тиями. Крупные мусульманские общины стали неотъемлемой частью европейских стран. В то же время в целом ряде молодых независимых государств Евразии -бывших республик СССР, христианство преврати­лось в религию меньшинства, а ислам стал доминирующей религией. Если между этими религиозными общинами будет налажен постоянный доброжелательный диалог, они могут стать связующим звеном между соответствующими цивилизациями. История взаимоотношений между христианской и мусульманской общинами России может служить здесь наглядным примером.

Длительная совместная жизнь, мусульман и православных в одной стране, их постоянный диалог, способствовали взаимодействию и вза­имному приспособлению их друг к другу, взаимовлиянию и взаимообо­гащению их культур, кристаллизации общих ценностей. По существу, фактом стало мусульманско-православное сотворчество новых форм

взаимоотношений между народами, давшее исходный материал для фор­мирования теории евразийства. Упомянутое сотворчество предопреде­лило также одно из главных отличий российской цивилизации от запад­ной - отсутствие востокофобии. Во многом этим же объясняется и от­крытый для усвоения этих ценностей характер российской цивилизации. Мусульманское сообщество (умма) России является частью исламс­кой цивилизации и одновременно представляет собой неотъемлемый компонент российской цивилизации. Мусульманско-христианский диа­лог, идущий внутри России в течение многих веков не только взаимно обогащает обе общины страны, но и способствует налаживанию взаи­мопонимания и сотрудничества между исламской и российской цивили­зациями. Правда, политики подчас своими неразумными действиями могут наносить серьезный ущерб такому сотрудничеству.

8.3. Препятствия на пути межрелигиозного диалога

Как отмечалось, многие религиозные деятели хорошо понимают необ­ходимость и важность межрелигиозного диалога в современных услови­ях и даже предпринимают определенные шаги для его налаживания, од­нако преодолеть препятствия, стоящие на этом пути им не всегда удается.

Среди факторов, затрудняющие организацию постоянного межрели­гиозного диалога можно назвать:

а) политическую ангажированность многих религиозных лидеров;

б) стремление политиков использовать мобилизационный потенциал религий в борьбе за власть и привилегии;

в) серьезные внутриконфессиональные противоречия;

г) высокий уровень религиозной нетерпимости, проявляющийся среди значительной части верующих и религиозных наставников. Отсюда сильные изоляционистские настроения, наблюдающиеся в конфесси­ональных общностях.

Изоляционистски настроенная часть религиозных деятелей боится межрелигиозного диалога, опасаясь с одной стороны «потерпеть пора­жение» в ходе взаимодействия с другими конфессиональными общнос­тями в сфере чисто богословской, а, следовательно, тем самым, усилить позиции своих идейных конкурентов. С другой же стороны они опаса­ются того, что такой диалог может привести к ослаблению в рядах еди­новерцев неприязни к учению конкурирующей религии, что может ак­тивизировать интерес к ней. Но, пожалуй, больше всего их беспокоит то обстоятельство, что в ходе диалога происходит взаимное влияние его

участников, которое расширяет их кругозор и побуждает уточнить (а может быть и изменить) представление об учении и практике «чужой» религии и по-новому взглянуть на свою религию. «Диалоговый прин­цип последовательно реализуется через преодоление эгоцентризма каж­дой из сторон, - отмечается в литературе. - Сомнение выступает при этом в качестве главного методологического принципа: сомнение перед лицом иной культуры, иного менталитета, иного мировоззрения».8

Чтобы «зло» пресечь, изоляционисты предпринимают достаточно разнообразные меры для предотвращения контактов с иноверцами. В качестве примера можно рассмотреть действия изоляционистов, имею­щих достаточно сильные позиции в православии (и не только в русском православии). Именно такая категория рядовых верующих и представи­телей духовенства обвиняет церковных иерархов в ереси за то, что пос­ледние идут на контакты с инославными и иноверцами. Они же высту­пают за прекращение участия Русской православной церкви в экумени­ческом движении, и в частности, в деятельности Всемирного Совета Церквей (Грузинская и Болгарская православные церкви уже заявили о выходе из этой международной организации).

Требования изоляционистов негативно сказываются и на некоторых сторонах международной жизни, осложняя также проблему межрелиги­озного диалога на глобальном уровне. Папа Римский Иоанн Павел II давно стремится с визитом доброй воли посетить нашу страну. Он полу­чал на этот счет приглашения и от М.С. Горбачева и от Б.Н. Ельцина, во времена, когда первый стоял во главе СССР, а второй был президентом России, однако резко отрицательная позиция Московской патриархии препятствует реализации этих приглашений. И даже в 2001 году, когда 80-летний верховный понтифик посетил Украину и Казахстан, визит его в Россию, о котором он так мечтал, не состоялся.

Но изоляционистам и этого кажется недостаточно. Теперь они выс­тупают против глобализации в целом, объявляя, ее антихристианской затеей. Участники «круглого стола» по проблемам глобализации, состо­явшегося в Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации 23 января 2001 года - депутаты Государственной Думы, свя­щенники, монашествующие и миряне - представители десяти епархий Русской православной церкви, а также представители православных об­щественных организаций в специально принятом Заявлении демонст­рируют категорическое неприятие глобализации. «Глобализация - это

антихристианская идеология «-говорится в документе. Собравшиеся на встречу обращаются к представителям законодательной и исполнитель­ной власти страны, и, прежде всего к президенту РФ В.В. Путину с просьбой «Создать комиссию при Совете Безопасности с целью опреде­ления вреда интересам России от участия в главных глобализационных проектах и разработки национальной альтернативы», а также всемерно содействовать разработке и принятию законов «обеспечивающих анти-глобализационную безопасность России и ее граждан».9

Да, глобализация - явление противоречивое. "Она имеет как позитив­ные, так и негативные стороны. Последние достаточно тесно связаны с глобальными проблемами человечества (экологическим и демографичес­ким кризисами, международным терроризмом и т.д.). Остро стоит про­блема неравномерного распределения благ и издержек, которые несет глобализация, однако это не значит, что нужно бороться против глобали­зации как таковой.

«Основы социальной концепции Русской православной Церкви» под­черкивают «неизбежность и естественность процессов глобализации», способствующих «активизации торгового, производственного, военно­го, политического и иного сотрудничества, необходимость которого дик­туется естественным усилением международных связей и потребностью в совместном ответе на глобальные вызовы современности».10

Если под глобализацией понимать вестернизацию, то конечно про­тив нее следует бороться. Необходимо защищать национальную культу­ру от негативного влияния «масскульта». Достаточно успешно это дела­ют во Франции, Японии и в целом ряде других стран. Но глобализация и вестернизация - это вещи разные.

Извлекая максимум из преимуществ, которые дает глобализация и, не отказываясь от своих национальных ценностей Япония, Южная Ко­рея, Китай, Сингапур, Тайвань добились мощного экономического про­рыва, способствуя тем самым росту благосостояния своих народов, уси­лению патриотических чувств а, следовательно, и увеличению притяга­тельности национальных культурных ценностей. По схожему пути хо­тят идти и многие другие страны.

Очевидно, российским политикам, ученым и религиозным деятелям, было бы правильнее не открещиваться от глобализационных процессов, а всемерно содействовать максимальному использованию тех преиму­ществ, которые могут дать эти процессы, ставя заслон всему негативно­му, что связано с более активным вхождением страны в глобальный мир. Важно при этом иметь в виду следующий вывод исследователей: «чем сильнее тенденции к универсализации и унификации внешних сторон жизни, тем люди склонны больше дорожить, такими внутренними, ха­рактерологическими компонентами, как традиция, религия, культура своего народа».11 Следовательно, не позиция самоизоляции, а именно глобализационные процессы могут стать мощным стимулом для сохра­нения и развития самобытной национальной культуры народов России.

Линия же на изоляцию страны от окружающего мира, которой при­держиваются клерикальные и светские противники глобализации, мо­жет привести к плачевным результатам. Как пишет Алексей Арбатов, «эта дорога вроде бы ведет страну на круги своя, но в условиях мировой научно-технической и информационной революции - к беспросветной отсталости, полному упадку и забвению».12 Бесперспективность и даже вредоносность контрглобализационной политики осознается все более и более широкими кругами мировой общественности.

Приближение 2-го тысячелетия рождества Христова создавало пре­красную возможность для многочисленных межрелигиозных контактов с участием лидеров соответствующих конфессий, особенно христианс­ких. Стремясь содействовать налаживанию межрелигиозного (межкон­фессионального) диалога папа Иоанн-Павел II заблаговременно выска­зал предложение провести в честь юбилея экуменическую ассамблею иерархов всех христианских церквей, а также встречу лидеров трех «не­бесных» религий - христианства, ислама и иудаизма.

Более того, в апостольком послании понтифика «Грядущее Третье тысячеление», опубликованном в ноябре 1994 года, говорилось о том, что первое тысячеление христианства было временем утверждения цер­кви и широкого распространения учения Христа, а второе тысячелетие прошло под знаком расколов и разделений. Папа высказал уверенность в том, что третье тысячелетие непременно должно привести к примире­нию всех верующих.

События, происшедшие в конце XX - начале XXI веков, не дают воз­можности надеяться на то, что прогноз папы может начать осуществ­ляться в первом столетии третьего тысячелетия. Об этом же свидетель­ствует и нереализованность до сих пор призыва патриарха Московского и всея Руси Алексия II чтобы лидеры мировых религий дали политикам благородный пример взаимодействия по вопросам укрепления мира. Выступая в аэропорту Сараево 17 мая 1994 года во время встречи с пат­риархом Сербским Павлом и кардиналом Кухаричем из Загреба о прове­дении встречи православных патриархов, папы Римского и лидеров ис­лама, патриарх Московский и всея Руси Алексий II говорил: «Религиоз­ные лидеры мира должны встретиться и засвидетельствовать, что терри­ториальные конфликты на землях, населенных католиками, православ­ными и мусульманами, не имеют, как в бывшей Югославии, так и в дру­гих горячих точках мира, религиозной основы, протянув друг другу руку дружбы, осудив практику религиозных войн, разрушение храмов, мече­тей, святых мест, лидеры мировых религий должны подать пример со­гласия политикам».13

Со времени выдвижения упомянутых предложений прошло более 10 лет. Наступившее третье тысячеление со времени рождества Христова дало немало серьезных стимулов для встречи лидеров мировых рели­гий. Однако такая встреча до сих пор не состоялась. И виной тому от­нюдь не действия политиков.

Новая религиозная ситуация, сложившаяся в мире в последние деся­тилетия, усиление межконфесиональных и внутриконфессиональных противоречий, бурное проявление религиозно-политического экстремиз­ма, переплетающегося с международным терроризмом, требуют от ре­лигиозных лидеров более активного взаимодействия в интересах обес­печения мира и международной безопасности.

8.4. Пути и средства активизации межрелигиозного диалога

Любой диалог может быть успешным, если у него есть инициирую­щее и организующее начало. На страновом уровне во многих регионах мира есть национальные межконфессиональные советы, такие как Меж­религиозный Совет России. От их активности зависит многое. Мэри Пат Фишер в книге «Живые религии» пишет: «В то время как одни люди

пытаются четко очертить границы своего вероисповедания, другие ак­тивно участвуют в межрелигиозном движении». По ее данным в мире в настоящее время насчитывается более 800 межрелигиозных организа­ций.14 Число таких организаций неуклонно растет. Растет размах и меж­религиозного диалога. Одной из последних крупнейших межрелигиоз­ных встреч конца XX века было празднование столетия Парламента Мировых Религий, состоявшегося в Чикаго в 1993 году с участием мно­гих тысяч религиозных деятелей из различных уголков земли. В связи с этой встречей председатель «Международного координационного коми­тета межрелигиозных организаций» Маркус Брейбрук заявил: «Траги­ческий рост экстремизма и насилия делает необходимым усилия для ус­тановления межрелигиозного взаимопонимания и сотрудничества. Я надеюсь, что эти встречи... пошлют весть надежды по всему миру, что­бы призвать людей к духовным ценностям, на которых должно основы­ваться мировое сообщество».15

В инициировании и поддержке межрелигиозного (межконфессиональ­ного) диалога важная роль принадлежит международным организациям (межгосударственным и неправительственным). Стремясь всемерно спо­собствовать взаимопониманию между народами и государствами, ООН, ОБСЕ, Парламентская Ассамблея Совета Европы и другие международ­ные межгосударственные организации активно поощряют диалог меж­ду цивилизациями, рассматривая межрелигиозный диалог как его состав­ную часть. Именно в этом направлении ориентируют правительства и общества решения Генеральной ассамблеей ООН о провозглашении 1995 года - Международным годом толерантности, а 2000 года - Междуна­родным годом культуры мира, 2001 года - Годом диалога цивилизаций под эгидой ООН, 2001 -2010 годов - Международным десятилетием куль­туры ненасилия и мира в интересах детей планеты. В этом же ключе можно рассматривать ежегодные резолюции Генеральной ассамблеи ООН о взаимодействии с Организацией Исламская конференция.

Большие усилия по стимулированию межрелигиозного сотрудниче­ства в интересах преодоления религиозной нетерпимости, агрессивного национализма и гуманизации межэтнических и межконфессиональных отношений предпринимает Совет Европы. Так, парламентская Ассамб­лея Совета Европы (ПАСЕ) приняла специальные рекомендации, направ-

ленные на обеспечение лучшего взаимопонимания между христианами, мусульманами и иудеями: резолюцию 885 (1987) «О вкладе евреев в ев­ропейскую культуру» и рекомендации 1162 (1991) «О вкладе исламской цивилизации в европейскую культуру».

Большое внимание названным проблемам уделяется в рекомендации 1556 (2002) Парламентской Ассамблеи Совета Европы «Религия и пере­мены в Центральной и Восточной Европе». В этом документе делается вывод о том, что «две христианские культуры - Западная и Восточная -весьма мало знакомы друг с другом, а неведение является очень опас­ным препятствием на пути к объединению Европы... Наряду с этим при­верженцы христианских традиций не проявляют особого интереса ни к еврейской культуре, которая является неотъемлемой часть европейского наследия, ни к исламской культуре, которая все более становится частью европейского ландшафта». Одновременно ПАСЕ обратила внимание Комитета Министров Совета Европы и европейскую общественность на то, что общественно-религиозные сдвиги в посткоммунистических стра­нах ознаменовались появлением фундаменталистских и экстремистских тенденций, активными попытками использования религиозных лозун­гов и религиозных организаций в процессе военной, политической и эт­нической мобилизации на службе воинствующего национализма и шо­винизма, а также политизации религиозных организаций.

Парламентская Ассамблея рекомендовала Комитету Министров Со­вета Европы призвать правительства государств-членов Совета Европы, Европейский Союз, а также соответствующие власти и организации: га­рантировать церквам, религиозным организациям, центрам и объедине­ниям статус юридического лица, если их деятельность не нарушает пра­ва человека или международное право; предпринять эффективные меры с тем, чтобы гарантировать свободу религиозных меньшинств, особен­но в Центральной и Восточной Европе, с особым упором на их защиту от дискриминации или преследования со стороны религиозного боль­шинства или иных групп, практикующих агрессивный национализм и шовинизм;

Привлекать к ответственности в соответствии с нормами внутреннего

законодательства лиц, совершающих злоупотребления в отношении религиозных свобод;

Гарантировать религиозным организациям возврат имущества, нацио-

нализированного в прошлом, в случае если это невозможно, выплату справедливой компенсации; исключить возможность в приватизации национализированной церковной собственности;

Предложить посредничество в урегулировании конфликтов между ре-

лигиозными организациями;

Включить информацию об основных религиозных культурах и обычаях в школьную программу;

Поддержать деятельность неправительственных организаций, прово-

дящих работу в области укрепления взаимопонимания между рели­гиозными группами и защиты религиозного культурного наследия;

Принять меры по обеспечению равного доступа к средствам массовой информации, образованию и культуре для представителей всех рели­гиозных традиций;

Поощрять создание специальных центров развития межконфессиональных отношений, а также проведение самых разнообразных меропри­ятий с целью ознакомления населения с различными религиозными культурами Европы.

Эффективным стимулом для активизации межрелигиозного диалога, несомненно, явился Всемирный форум религиозных и духовных лиде­ров, проведенный под эгидой Организации Объединенных Наций в 2000 году. В этой связи религиозные деятели вносили предложения о созда­нии при ООН Совета религиозного представительства. Во многих стра­нах верующие, религиозные деятели и политики стали разрабатывать рекомендации для формирования такого Совета.

В предложениях, подготовленных московской общественностью для подготовителей рекомендаций рабочей группе по созданию Межрелиги­озного Совета ООН, содержатся следующие идеи:

1. В Межрелигиозный Совет ООН должны входить как представите­ли крупнейших религиозных объединений планеты, так и представите­ли конфессиональных меньшинств.

2. Межрелигиозный Совет ООН должен быть сформирован на все­мирном форуме религиозных лидеров.

3. Всемирные форумы религиозных лидеров, проводимые под эги­дой ООН, целесообразно организовывать не через каждые десять лет, как сейчас установлено, а через каждые пять лет.

4. В задачи Межрелигиозного Совета ООН целесообразно включить осуществление, по меньшей мере, следующих функций:

а) мониторинг изменения религиозной ситуации в мире;

б) мониторинг состояния религиозной свободы в мире и соблюдения права человека на свободу совести;

в) анализ нарушений международно-правовых норм о свободе совести и

подготовка предложений по их устранению и предупреждению;

г) международно-правовая экспертиза национальных законодательных актов о свободе совести и свободе вероисповеданий;

д) информационно-аналитическая и научно-исследовательская деятель­ность по проблемам свободы совести и свободы вероисповедания;

е) пропаганда идей свободы совести и свободы вероисповеданий (путем проведения конференций, симпозиумов, подготовки, издания и рас­пространения литературы, использования средств массовой инфор­мации, включая Интернет);

ж) организация межрелигиозного (межконфессионального) диалога на самых различных уровнях. Подготовка тем для диалога. Обобщение диалогического опыта и широкое распространение его результатов;

з) подготовка предложений для ООН и его учреждений по вопросам, имеющим отношение к проблемам свободы совести и свободы веро­исповедания;

и) обеспечение возможности доведения до мирового сообщества про­блем религиозных меньшинств;

к) подготовка проекта Всеобщей декларации принципов мирного сосу­ществования религий и религиозных объединений. Организация ши­рокого обсуждения проекта и обеспечение принятия его на Всемир­ном форуме религиозных лидеров.

Можно надеяться, что если Совет религиозного представительства будет создан, он станет подлинным инициатором и координатором межрелигиозного диалога на самых различных уровнях, что может способствовать существенному увеличению вклада религий в дело укрепления мира, международной безопасности и дружбы между на­родами.

Среди различных неправительственных международных организаций, содействующих межрелигиозному диалогу, выделяется Международная Ассоциация религиозной свободы (МАРС) и ее отделения в различных странах. Прежде всего, следовало бы отметить, что сама Ассоциация и ее отделения открыты для участия и взаимодействия людей самых раз­личных вероисповеданий и их объединений и уже в силу этого являются широкими форумами, создающими самые благоприятные условия для равноправного диалога различных религий и конфессий.

Наряду с утверждением и распространением принципа религиоз­ной свободы и защитой прав человека исповедовать любую религию или не исповедовать никакой религии, Ассоциация и ее отделения при­дают огромное значение организации конкретного межрелигиозного (межконфессионального) диалога по актуальным проблемам жизни

общества. Об этом красноречиво свидетельствуют единодушно приня­тые 29 января 2000 года конференцией экспертов МАРСа «Руководя­щие принципы ответственного распространения религиозных взглядов и убеждений».

В документе подчеркивается, что растущая глобализация и усиление межрелигиозных и идеологических конфликтов делают настоятельно необходимыми конструктивные взаимоотношения между религиями. Среди руководящих принципов, выдвинутых в нем есть следующие, имеющие неоценимые значения для повышения социальной сплоченно­сти, поддержки всеобщего равноправия и формирования культуры мира:

Религиозные объединения во взаимоотношениях между собой должны выражать свои взгляды со смирением, уважением и искренностью;

Честно и беспристрастно относиться к другим религиям и вероисповеданиям. Сравнивать идеалы своей религиозной группы с идеалами других религиозных групп, а не с приписываемыми им недостатка­ми;

Ни в коем случае не высмеивать чужие верования, обычаи или проис-

хождение других людей;

Защищать права и большинства и меньшинства;

Не пользоваться нуждами неимущих и незащищенных членов обще-

ства, предлагая им материальную помощь с целью побудить их при­держиваться или изменить свои религиозные взгляды и убеждения;

Избегать межрелигиозных конфликтов и антагонистического соперни-

чества, заменяя их диалогом в духе искренности и взаимного уваже­ния;

Принимая во внимание свою ответственность за общее благо всех членов общества, религиозные организации должны объединить свои

усилия, направив их на улучшение справедливости и благосостояния,

укрепления мира между людьми и народами.

Что же касается Российского отделения МАРСа, то как отмечалось, еще в феврале 1997 года на представительной конференции, оно еди­нодушно приняло Декларацию принципов мирного сосуществования религий и религиозных объединений в Российской Федерации, в кото­рой, в частности, подчеркивается, что «мирное сосуществование рели­гий - это не только отсутствие конфронтации между конфессиональ­ными сообществами, но и активное их взаимодействие в интересах всех граждан страны, в целях гуманизации отношений между различными человеческими коллективами и консолидации российского общества».

8.5. Роль религиозных организаций в формировании культуры мира

Окончание холодной войны не ознаменовалось, к сожалению, наступ­лением спокойной мирной жизни на планете. Наряду с глобализацией экономики, политики, культуры наблюдается мощная волна этнонацио-нальных и межконфессиональных противоречий и конфликтов. Гибнут сотни и тысячи невинных людей. Особенно ожесточенно такие процес­сы проявляются в ряде регионов Азии, Африки, на территории бывшей Социалистической Федеративной Республики Югославия. Подобные кон­фликты не обошли стороной и нашу отчизну. Печальные события, про­исходящие на Северном Кавказе убедительное тому свидетельство. Но опасности подстерегают не только там. Заметное усиление националь­ной и религиозной нетерпимости наблюдается в различных регионах страны.

Межконфессиональная напряженность приобрела столь высокий на­кал, что становятся все более частыми выступления верующих против своих религиозных наставников, «посмевших» проявить нормальное, ци­вилизованное отношение к последователям инославных исповеданий. Когда епископ Новосибирский и Бердский Сергий (Соколов) отправил католикам Новосибирска поздравление в связи с освящением кафедраль­ного собора, ревнители православия назвали его действия не иначе как вероотступничеством. А митрополита Владимира (Котлярова) за обще­ние с католиками и протестантами иные православные верующие пуб­лично объявили еретиком.16

Причин такому развитию событий много. Они и в экономике, и в по­литике. Но они коренятся и в том, что в прошлом было слишком много различных противостояний, люди и их общности слишком часто оказы­вались в состоянии противоборства, в условиях войны. Войны были на­столько частыми в истории человечества, что французский политолог Г. Бутуль писал: «война является одновременно дочерью, убийцей и мате­рью цивилизации».17 В результате очень основательно была разработа­на культура войны, культура взаимного уничтожения людей, чего нельзя сказать о культуре мира. И религии, к сожалению, внесли немалый вклад в этот негативный процесс. Об этом весьма определенно звучат резуль­таты размышлений служителей религий.

Вот что писали, например, участники Всемирной конференции «Ре­лигиозные деятели за спасение священного дара жизни от ядерной ката­строфы» (Москва, 10-14 мая 1982 года) в своем «Обращении к руково­дителям и последователям всех религий»: «Религии должны говорить смиренным голосом, отдавая себе отчет в том, что в прошлом они явля­лись соучастниками войн и насилий». Это был вывод почти 600 видных религиозных деятелей основных религий из 90 стран земного шара. Они писали: «Мы обращаемся к нашим братьям и сестрам различных рели­гий с призывом не говорить и не делать ничего, что оскорбляло бы рели­гиозные чувства или же законные и обоснованные права последовате­лей другой религии. Мирное сосуществование и диалог между религия­ми столь же необходим, сколь и между странами».18

Учитывая такое положение лучшие умы человечества обратились в ООН с предложением заняться практически формированием культуры мира. И вот Генеральная Ассамблея ООН в 1997 году провозгласила 2000 год - Международным годом культуры мира. А лауреаты Нобелевской премии внесли предложение об объявлении Десятилетия культуры мира и ненасилия, начиная с 2001 года. ЮНЕСКО в свою очередь поставила задачу - стимулировать глобальное движение за создание культуры мира.

В нашей стране был создан Проект «Культура мира в России - год 2000». В концепции этого проекта записано, что успешное проведение Международного года культуры мира в России будет способствовать ее последовательному подключению к миростроительным усилиям и ини­циативам ЮНЕСКО. В более долгосрочной перспективе речь идет о со­действии формированию в российском обществе устойчивой психоло­гической ориентации на ненасилие и терпимость, на восприятие мира как позитивного процесса, тесно связанного с защитой прав человека и демократии, с взаимопониманием и солидарностью между всеми наро­дами и культурами России. Такова суть Концепции Проекта «Культура мира в России - год 2000».

Генеральная Ассамблея ООН в конце 1998 года вновь вернулась к этой проблеме и приняла Декларацию культуры мира. В ней говорится, что культура мира есть сочетание ценностных установок, мировоззрен­ческих взглядов, традиций, типов поведения и образов жизни, которые отражают и поощряют: а) уважение к жизни и ко всем правам человека;

б) оказание поддержки свободному потоку информации и обеспечению большей наглядности и отчетности в вопросах управления, а также при принятии решений по экономическим и социальным вопросам;

в) продвижение идеалов взаимопонимания, терпимости и солидарности

между всеми народами и таким образом, содействие уважению куль­турного разнообразия.

Культура мира-это не только осуждение войн, агрессии и призывы к прекращению враждебности и насилия. Культура мира предполагает ре­шительное обязательство работать над построением мира, приемлемого для всех. Переход от культуры войны к культуре мира, среди прочего, означает умение сглаживать противоречия, учиться действовать совмес­тными усилиями, преодолевая завалы прошлой конфронтационности.

Концепция культуры мира исходит из того, что различия, конкурен­ция, конфликты являются неотъемлемым элементом жизни современно­го общества. Поэтому она предлагает уважать разнообразие, преобразо-ВЬ1вать жесткую конкуренцию в сотрудничество, основанное на общих ценностях и целях, разрешать конфликты посредством диалога, взаимо­понимания, терпимости, согласия и солидарности.

Культура мира - это великая цель, к достижению которой стремится мировое сообщество. Вместе с тем, это и процесс обучения, это глобаль­ная школа, в которой люди учатся жить вместе, учатся терпимости, вза­имопониманию, солидарности. Путь к культуре мира лежит через диа­лог народов, цивилизаций, религий. Но и диалогу, его умелой организа­ции тоже следует учиться. Процесс формирования культуры мира и про­цесс развертывания и совершенствования диалога религий, диалога ци­вилизаций - диалектически взаимосвязанные процессы.

Концепция культуры мира базируется на основе реального анализа противоречий, которые существуют между государствами, религиями и цивилизациями. Она рекомендует избегать действий, которые могли бы вести к обострению этих противоречий и изыскивать любые возможно­сти для их сглаживания, урегулирования. И диалог является одним из надежнейших средств решения этой задачи. Концепция культуры мира исходит из поощрения диалога, который открывает возможности для превращения жесткой конкуренции в сотрудничество. Любые конфлик­тующие стороны имеют хотя бы минимум совпадающих интересов, а это уже создает возможности для диалога.

Подлинный межрелигиозный диалог позволяет выявить общие цен­ностные установки, мировоззренческие взгляды, традиции. Для миро­вых религий таковыми являются многие из тех, которые лежат в основе

идей культуры мира: идея единства человечества, уважение прав и жиз­ни каждого человека, свобода, терпимость, справедливость, солидар­ность, забота об окружающей среде. Это обстоятельство создает благо­приятные возможности для сотрудничества различных религиозных об­щностей в миротворческой гуманитарной, экологической сферах, позво­ляет содействовать увеличению пространства справедливости и умень­шению неравенства, способствовать поощрению устойчивого экономи­ческого и социального развития, а также продвижению идеалов взаимо­понимания, толерантности и солидарности между всеми цивилизация­ми.

Если вдуматься и оглянуться окрест, то мы увидим, что религиозные организации и служители религий уже немало сделали и делают для формирования культуры мира.

Предание анафеме Патриархом Московским и всея Руси Алексием II всех виновников кровопролития в октябре 1993 года в Москве - это вклад в формирование культуры мира, ибо в такой решительной форме пори­цается использование вооруженной силы в борьбе за власть. Единодуш­ное осуждение всеми российскими конфессиями виновников чеченской трагедии - это тоже вклад в созидание культуры мира, ибо такая акция способствует внедрению в сознание российского общества плодотвор­ной идеи о единственно возможном пути решения проблем, возникаю­щих между федеральным Центром и субъектами Федерации - пути пе­реговоров.

Более ста выступлений папы Римского Иоанна Павла II с покаяния­ми за грехи католической церкви, проявившиеся в инквизиции и кресто­вых походах, в преследованиях иноверцев и инакомыслящих, за гонения на ученых и отрицание достижений науки - это также несомненный и важный вклад в созидание культуры мира.

Когда христиане-адвентисты седьмого дня в своем «Рабочем курсе» записали принцип, гласящий, что если у члена религиозного объедине­ния изменились убеждения и он не может быть в согласии с вероучени­ем и деятельностью церкви, то он имеет не только право, но и ответ­ственность изменить свое членство и следуя этому принципу с добрыми пожеланиями отпускают такого верующего в другую конфессию, то -это тоже вклад в формирование культуры мира и в дело взаимопонима­ния между последователями различных вероисповеданий. Это проявле­ние высокого уважения права человека на духовное самоопределение.

Что еще могут сделать религии в интересах формирования культуры Мира? Они могут многое сделать для снижения уровня ксенофобии и

насилия в обществе. Своей проповедью, повседневной воспитательной работой религиозные организации могут способствовать тому, чтобы люди стали приверженцами таких ценностей как мир, свобода, равно­правие людей разных национальностей и вероисповеданий, уважение к человеческому достоинству и этническим традициям, солидарность всех людей доброй воли. А это важнейшее условие межэтнического и межре­лигиозного согласия.

Активизация разностороннего межконфессионального взаимодей­ствия в экологической и гуманитарной сферах, в формировании эколо­гической нравственности у верующих может стать также заметным вкла­дом как в устойчивое развитие страны, так и в созидание культуры мира.

Сейчас на местах создаются центры культуры мира. В них видное место занимает учебный курс «Профилактика этноконфессиональных конфликтов» Религиозные организации могут помочь в создании их про­грамм с учетом местных условий. Служители религий могут украсить работу центров своими выступлениями по проблемам межконфессио­нальных отношений, по освещению роли и места религиозных органи­заций в деятельности по регулированию межэтнических конфликтов, по нравственному воспитанию населения. Вполне возможно создание в центрах культуры мира секций межконфессионального сотрудничества. Религиозные организации могли бы внести ощутимый вклад в проведе­ние «Недель культуры мира» в школах и других учебных заведениях.

Думается, было бы целесообразно организовать в духовных учебных заведениях различных конфессий чтение циклов лекций, а со временем и спецкурсов по проблемам культуры мира.

Выше было сказано о покаянии. Однако покаяния, приносимые па­пой Римским и другими деятелями католической церкви воспринима­ются положительно далеко не всеми современными религиозными дея­телями и политиками. Характерна в этом отношении позиция известно­го американского политика Патрика Бьюкенена, выраженная им в нашу­мевшей книге «Смерть Запада». «Возможно, раскаяние открывает путь на небеса, но здесь, на земле оно творит преисподнюю, - пишет П. Бью-кенен. - История учит, что пинают ту собаку, которая скулит. Кто прим­кнет к религии, священники которой ходят в рубашках, посыпают голо­ву пеплом и каются в грехах давно минувших столетий».19

Американскому политику нет дела до того, что покаяния являются не только

осуждением преступлений против человечности, совершенных в

прошлом, но и своеобразным зароком, клятвенным обещанием, что ни­чего подобного не будет допущено впредь. Он не верит в то, что призна­ние собственных грехов и раскаяние в них и есть стремление перейти на более высокую этическую ступень, более того, он даже задается вопро­сом: «или это всего-навсего очередное доказательство утраты христиа­нами веры в истинность своей религии и в ее превосходство?»20

П. Бьюкенен является сторонником другого, твердого подхода. Он призывает: «Если Запад рассчитывает на долгую жизнь, ему следует как можно скорее возродить «задорный дух юности». Ибо заложено в при­роде вещей, что государства и религии делятся на властвующих и под­властных. Времена мнимого равенства - всего лишь периоды затишья, перемирия, передышки в вечной схватке. «Homo homini lupus est», - от­чеканил римский комедиограф Плавт. Человек человеку волк».21 Чтобы не было сомнений в том, что надо понимать под «задорным духом юно­сти», автор книги восхищенно излагает: «Воинственность, жертвенность, нетерпимость - вот характерные признаки молодой религии и любого другого молодого цивилизационного феномена... Христианство, поко­рившее мир, вовсе не было «робкой» религией, и проповедники христи­анства отнюдь не внушали новообращенным представления о равенстве всех религий. Есть только одна истинная вера; все прочее - от лукаво­го».22

После прочитанного невольно возникает вопрос: не призывает ли П. Бьюкенен возродить в XXI веке все то, за что приносят покаяния папа Римский и другие католические религиозные деятели?!

П. Бьюкенен недоволен, что христиане США становятся все более терпимыми к другим религиям. «Лишь 42% американцев по-прежнему считает христианство единственно истинной религией. В 1996 году 62% протестантов и 74% католиков сказали, что для них все религии одина­ково значимы,23- пишет он.

По существу, П. Бьюкенен переносит идею лидирующей роли США во взаимоотношениях с другими государствами и на межцивилизацион-ные и на межрелигиозные отношения. «Согласно Первой поправке (к Конституции США), люди имеют право на свободу вероисповедания, -пишет он, - однако в высшей степени нелепо делать отсюда вывод, что

все веры и религии равноправны. И цивилизации тоже не равноправ­ны... Западная цивилизация и западная культура превосходят все осталь­ные. .. Американцы составляют 4% мирового населения и обладают 30% мировой экономической и военной мощи, им попросту не пристало рас­суждать о равноправии наций и государств».24

По существу, П. Бьюкенен излагает программу борьбы против кон­цепций культуры мира и диалога религий и цивилизаций. И он далеко не одинок в подобном противостоянии чаяниям мирового сообщества. Из этого следует, что переход от культуры войны к культуре мира и ненаси­лия потребует огромных усилий как от политиков и религиозных деяте­лей, так и от огромной армии так называемых «простых» людей, кото­рые не хотят повторения ужасов мировых и локальных войн, и идеалом которых является всеобщий мир и благоденствие всех народов.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Казахский агротехнический университет имени С. Сейфуллина, г. Астана, Республика Казахстан

Кафедра философии, гуманитарный факультет

Межконфессиональный диалог как один из важнейших инструментов для поддержания мира и согласия между народами и нациями

Зейнуллина Жанна Руслановна - ассистент,

Аннотация

межнациональный государственный гражданский единство

Данная статья посвящена вопросу межнационального согласия в Республике Казахстан, которое является основой единства народа Казахстана.

Ключевые слова: межнациональный, согласие, формирование, свобода, многонациональный, культура, развитие.

Abstract

The given article is devoted to the problems of international agreements in the Republic of Kazakhstan. It is the base of the uniqe of the people of Kazakhstan.

Keywords: international, agreement, formation, freedom, multinational, culture, development.

В настоящее время в нашем обществе на первый план выдвигается необходимость согласия, мира, а также дружбы между людьми разных национальностей. Основой государственной политики является сохранение межэтнической стабильности. Данный вопрос интересовал и интересует многих исследователей, политиков, ученых, представителей средств массовой информации. По своему этнодемографическому составу и многообразию религий и культур Республика Казахстан является полиэтничным государством, поддерживает глобальный процесс и прилагает усилия, которые направлены на развитие диалога между религиями и цивилизациями. Именно поэтому Президент Республики Казахстан Нурсултан Назарбаев выдвинул инициативу по проведению Съезда лидеров мировых и традиционных религий в Астане 23-24 сентября 2003 года. Это укрепило позитивный имидж Казахстана как миролюбивого и толерантного государства на мировой арене, продемонстрировало, что разные народы, религии и верования вполне могут сосуществовать и развиваться в благоприятных мирных условиях. В нашем государстве религиозные конфессии не ущемляют друг друга, а, наоборот, соседствуют в мире и согласии. Только общими усилиями можно поставить заслон терроризму и религиозному экстремизму. Цель любой религии - милосердие, провозглашение любви к своему ближнему. Межконфессиональный диалог рассматривается как один из важнейших инструментов для поддержания мира и согласия между народами и нациями. Представители всех религий и этнических групп не должны допустить конфликтов на основе культурных и религиозных различий. Мирное решение межконфессиональных вопросов возможно только в ходе открытого и доброжелательного диалога. Известно, что внимание к интересам любой, даже самой малой национальной группы, искреннее уважение к национальным традициям и обычаям - это основа справедливого межнационального мира.

Всего за четверть века Казахстан состоялся как государство, ставшее полноценным участником мировой семьи наций. Мудрость и толерантность народа послужили объединяющим началом для консолидации всех граждан нового государства, вне зависимости от этнического происхождения, социальной, религиозной или иной принадлежности. В Казахстане удалось избежать столкновений на межэтнической почве и раскола общества. Согласие между этносами стало главным достижением, символом Казахстана. Каждый казахстанец имеет право развивать свою культуру, традиции и язык. Государство заботится о сохранении культурных и духовных традиций своего народа. Экономический потенциал и политическая стабильность зависят от взаимопонимания и согласия населения страны. В этом смысле большую роль сегодня играет созданная в 1995 году Ассамблея народа Казахстана. Сегодня Ассамблея народа Казахстана насчитывает свыше 820 этнокультурных объединений. В статье 3 «Цель Ассамблеи» Закона Республики Казахстан от 20 октября 2008 года № 70-IV записано: «Целью Ассамблеи народа Казахстана является обеспечение межэтнического согласия в Республике Казахстан в процессе формирования казахстанской гражданской идентичности и конкурентоспособной нации на основе казахстанского патриотизма, гражданской и духовно-культурной общности народа Казахстана при консолидирующей роли казахского народа. Основные задачи Ассамблеи народа Казахстана определены в статье 4: обеспечение эффективного взаимодействия государственных органов и институтов гражданского общества в сфере межэтнических отношений, создание благоприятных условий для дальнейшего укрепления межэтнического согласия и толерантности в обществе; укрепление единства народа, поддержка и развитие общественного консенсуса по основополагающим ценностям казахстанского общества; возрождение, сохранение и развитие национальных культур, языков и традиций народа Казахстана. Основными направлениями деятельности Ассамблеи народа Казахстана являются: пропаганда казахстанской модели межэтнического и межконфессионального согласия в стране и за рубежом; поддержка казахской диаспоры в зарубежных странах в вопросах сохранения и развития родного языка, культуры и национальных традиций, укрепление ее связей с исторической Родиной» .

В Казахстане проводятся международные конференции, встречи религиозных лидеров мира, свидетельствующие о больших достижениях в сфере толерантности, открытости миру. В стране обеспечена защита свободы вероисповедования и удовлетворение религиозных нужд всех граждан республики, независимо от языка и религии. В нынешнее сложное время мирового кризиса роль религии в сохранении мира и согласия, терпимости и взаимопонимания, укреплении нравственных основ общества многократно усиливается. На долю религии выпадает особая миссия - возродить духовнонравственные основы бытия. Великие мыслители мира называют религию формулой нравственности.

Выступая на IV Съезде Лидеров мировых и традиционных религий, Президент Казахстана подчеркнул, что «в современном мире у всех религий во многом общие задачи. Во-первых, надо остановить распространение духовного вакуума и преодолеть угрозу кризиса морально-нравственных ценностей человечества. Во-вторых, необходимо укреплять созидательные начала любого общества - ценности трудолюбия, честности и справедливости. В-третьих, миротворческая сила религий заключается в том, чтобы способствовать предупреждению конфликтов, проявлений нетерпимости и радикализма в любых обществах.

В-четвертых, важно поставить надежный заслон использованию вероучений для сеяния раздора внутри многоконфессиональных обществ, между народами и государствами. В-пятых, важно культивировать в обществе уважение к религиям, их святыням, чувствам и традициям верующих» .

Руководство страны поддерживает внутри страны атмосферу межнационального единства, толерантности и уважения к гражданам страны, независимо от их религиозной или этнической принадлежности. Благодаря мудрой политике главы нашего государства Н. А. Назарбаева, поликонфессиональный Казахстан является центром межрелигиозного диалога между исламом и другими религиями, приверженцем и активным участником межконфессионального взаимопонимания на глобальном уровне. Главный раввин Израиля Элияу Бакиш Дорон отметил, что «Казахстан является хорошим примером страны, где существует мир, межнациональное и межконфессиональное согласие. Израилю есть чему поучиться у Казахстана в сфере сохранения мира, в том числе и между конфессиями» .

Сегодня международное сообщество сталкивается с проявлениями экстремизма, попытками использовать религию для достижения неправедных целей, а голос авторитетных религиозных деятелей в защиту мира и человеческой жизни особо важен. Казахстан на стороне тех религий, которые воспитывают любовь к своей семье, к своей стране, к труду и миру. Именно в Казахстане проведено уже три Съезда мировых религий. Принята Программа совершенствования казахстанской модели межэтнического и межконфессионального согласия. Толерантность стала решающим фактором обеспечения мира, стабильности и экономического прогресса в нашей многонациональной стране.

В заключение можно привести слова ведущего мирового политика Маргарет Тэтчер: «...Казахстан процветает благодаря своему многообразию, он стал сильнее благодаря богатству своих разнообразных традиций и вероисповедований. Вы служите примером для многих».

Резюмируя вышесказанное, можно сделать вывод о том, что развитие межконфессиональных и межкультурных отношений служит общим интересам человечества и устранению терроризма, экстремизма.

Литература

2. Казыханов Е. Х. Казахстан в международном сообществе. Диалог религий, культур и цивилизаций. - Алматы, 2012.

3. Казыханов Е. Х. Казахстан в международном сообществе. Служить народу - мировые лидеры о главе государства и Казахстане. - Алматы, 2012.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Проблема единства мира: история и современность. Естественнонаучные и философские доказательства материального единства мира. Материя как субстрат: субстратное основание единства мира. Материя как субстанция: субстанциональное. Формы движения материи.

реферат , добавлен 31.03.2007


Основные составляющие политики: деятельность органов власти, участие в деятельности государства, оптимизация общественных отношений. Анализ отношений государственной власти и политики. Характеристика гражданского общества как самоорганизующейся системы.

реферат , добавлен 06.04.2012


Сущность и содержание концепции единства материи и духа Гайзенберг. Анализ современной архитектуры, определения понятия "прекрасное" в ней. Процесс познания и его психология, описанные Гайзенбергом. Роль науки в достижении взаимопонимания между народами.

презентация , добавлен 23.11.2010


Проблема единства мира как центральный акцент "философии природы". Понимание космоса как качественной и количественной определенности. Универсальность и целостность представлений о мире в мифологическом сознании. Поиск всеобщих законов мироздания.

реферат , добавлен 26.03.2009


Краткая история исследований феномена гражданского общества как философской проблемы. Раскрытие содержания всеобщей теории гражданского общества, её значение в социологии и политике. Экономические, политические и духовные элементы современного общества.

реферат , добавлен 29.04.2013


Биография древнегреческого философа. Познание "естества" человека, первоисточника его поступков, образа жизни и мышления - предмет, задача и главная цель философии Сократа. Признание единства знания и добродетели. Диалог как метод нахождения истины.

реферат , добавлен 14.01.2016


Один из замечательнейших представителей духовной жизни средних веков. Учение изложено в сочинениях: "О единстве и Троице", посвяящены догматике; "Да и нет", "Диалог между иудеем, христианином и философом" - об отношении между верой и разумом.

биография , добавлен 27.11.2003


Бытие как универсальная категория единства Мира. Проблема бытия в истории философской мысли. Материя как фундаментальная категория философии. Основные свойства материи. Методологические принципы при разработке классификации форм движения материи.

реферат , добавлен 12.06.2012


Единство и взаимосвязанность мира. Философия как мировоззрение. Философия и религия. Взгляд из разных эпох на проблему единства и многообразия мира. Материализм и идеализм в единстве мира. Религиозные версии мироздания. Современная научная картина мира.

контрольная работа , добавлен 12.11.2008


Краткая биография Жан Жака Руссо - французского писателя и философа, одного из крупнейших мыслителей XVIII века. Исследование гражданского состояния общества, обобщение его важнейших черт и элементов. Анализ концепции государственной власти Руссо.

Подпишитесь на наши новости и анонсы

Скопируйте код себе в блог. Запись будет выглядеть так:

Роль религий в современном мире снова растет - на фоне политических потрясений, социальных трансформаций и революционных технологических прорывов. Религия служит одним из способов самоидентификации, а это подразумевает и фиксацию особости, отстранения от других. Что означает в таких условиях межконфессиональный диалог, способен ли он смягчить противоречия или, напротив, становится дополнительным их катализатором? Об этом Александр Соловьев беседует с Алексеем Юдиным - кандидатом исторических наук, доцентом Центра изучения религий РГГУ, ответственным секретарем Католической энциклопедии.

- У религий есть одна общая характеристика: каждая утверждает, что обладает монополией на истину, в то время как остальные - ложны. Как можно говорить о каком-то диалоге, если ты изначально прав, причем в самом фундаментальном смысле, а твой собеседник - нет?

Надо сразу оговориться, что это верно не для всех религий. Конечно, авраамические религии - иудаизм, христианство, ислам - каждая из них, безусловно, утверждает, что именно она обладает истиной в полной мере. И все они, включая и иудаизм, в определенное время высказывали претензии на универсализм.

Действительно, на первый взгляд, если я владею истиной в ее полноте, а оппонент ею не обладает, или обладает лишь частью ее, то зачем вообще нужен диалог? Пусть признает мою истину - тогда и поговорим. До конца объяснить природу этого чудесного явления - зарождения межконфессионального и межхристианского, в частности, диалога, практически невозможно. Во всяком случае, в исторической перспективе ХХ века. В какой-то момент христианские исследователи Востока начинают вдруг интересоваться исламом не так, как раньше. Авторитетнейшие источники западного христианства - Фома Аквинский, Лютер - трактуют ислам как религию заблуждений, искушений или даже религию сатаны. Однако в XX веке происходит качественный поворот, почти парадигмальный сдвиг, как это видно на примере католического священника и выдающегося исламоведа Луи Массиньона. Христиане начинают видеть ислам как религию, созвучную своему вероучению. Они начинают задаваться вопросом - зачем пришел Мохаммед, пусть и не считая его до конца пророком. Но зачем-то он все-таки пришел? Обнаруживается множество исторических парадоксов, а смысловых - еще больше.

- Когда и как начинается такой диалог?

Когда возникает желание - и возможность - увидеть человека в ином свете и заговорить с ним. До конца объяснить генезис этого явления, повторюсь, невозможно. Произошло оно внутри самой христианской семьи, а затем и в отношениях между крупнейшими мировыми религиями. Таким образом, можно утверждать, что именно христиане стали инициаторами межрелигиозного диалога. Кто бы мог раньше подумать, например, о христиано-буддийском диалоге? А он существует. Оказывается, им есть о чем поговорить.

Вероятно, такое желание возникает, когда на христиан обрушиваются драматические, «парадигмальные» события, качественно меняющие мир - те же мировые войны. Переживая эти события, христиане начинают задаваться вопросами такого же масштаба, чтобы эти события и эти переживания осознать, отрефлексировать.

- Как происходит межконфессиональный диалог? Вообще, что это такое? Чем он отличается от любого иного?

В официальных церковных документах, имеющих в том числе и богословский характер, есть четкое определение того, что в самой церкви, внутри нее, понимается под диалогом, ведущимся с пространством вне церкви. А эти документы - отражение практики, ее формализация. Есть, в частности, такой католический документ 1968 г. - «Диалог с неверующими». Он составлен Секретариатом по делам неверующих (сформирован в 1965 г., когда католики осознали необходимость такого диалога). Он и определяет, что диалог в «общем смысле» есть «любая форма встречи и поиска взаимопонимания между людьми, группами и общинами, осуществляемая в духе искренности, уважения и доверия к другому человеку как к личности и имеющая целью углубленное познание какой-либо истины, либо стремление сделать взаимоотношения между людьми более соответствующими достоинству человека». Смотрите, какие слова! «Форма встречи и поиска взаимопонимания», «человек как личность», «искренность», «уважение и доверие», «углубленное познание какой-либо истины» и «достоинство человека»! Для католической церкви того времени просто новояз какой-то.

- Такой диалог как-то формализован институционально?

В форме экуменического движения прежде всего. И то, что мы понимаем под экуменическим движением, межхристианским диалогом - инициатива не католиков и не православных, это протестантский проект. Он родился в XIX веке из осознания совершенно практических задач, которые можно назвать церковной политикой. Протестантов много, и они разные. Монополии на истину нет ни у кого.

Протестантские миссионеры из различных ассоциаций пришли к выводу, что надо как-то договариваться между собой, чтобы не тиражировать расколотое христианство по всему миру. Из этого желания и вырос экуменизм.

Экуменическое движение складывается из двух больших составляющих. Стратегия одного направления: «Давайте работать вместе, как будто нас ничего и не разделяет - перед нами стоят слишком большие задачи, чтобы размениваться на мелочи». Это драматургия движения «Жизнь и деятельность». Вторая же линия настаивает, что надо с самого начала разобраться, «кто есть кто» перед Богом. Это стратегия движения «Вера и церковное устройство».

У них разные мотивации, разное богословие, разные лидеры. С одной стороны мы видим такого выдающегося человека, как Натан Сёдерблум, лютеранский архиепископ Упсалы, лауреат Нобелевской премии мира, один из ранних христианских миротворцев ХХ века. Это родоначальник движения «Жизнь и деятельность». А с другой стороны - Карл Барт, величайший протестантский богослов ХХ века. Его «богословие кризиса» и есть попытка перестроить активизм по отношению к Богу, перевести его из горизонтали (отношения между людьми) в вертикаль (отношения между людьми и Богом).

- Насколько иные христианские церкви вовлечены в экуменическое движение?

Поначалу, естественно, там не было ни католиков, ни тем более православных. Протестанты опасались, что католики хотят затащить их обратно, в свою римскую историю, а православных воспринимали вообще как каких-то дремучих дедов с бородами, погрязших в историческом прошлом. Будущее же, полагали протестанты, принадлежит как раз им, протестантам. Позднее они начали обращать внимание на Восток - для протестантизма восточное направление христианства было более востребованным, а Рим - ну, Рим и есть Рим, это враждебный папизм.

И уже в 20-е гг. ХХ в. православные примкнули к экуменическому движению (первыми из непротестантских конфессий), причем вполне официально. А католики подошли к этому вопросу только после II Ватиканского собора 1962-1965 годов. Но до сих пор католическая церковь не является членом экуменического Всемирного совета церквей, а, например, Русская православная церковь является. Правда, католики участвуют в работе комиссии «Вера и церковное устройство», которая занимается теоретическими, богословскими вопросами, но в целом подход к экуменизму у них такой: «Вы, ребята, сначала разберитесь сами с тем, какая вы церковь, а там мы посмотрим».

- Предмет экуменического разговора - вещи богословского порядка, устройства общины или вопросы прозелитизма, миссионерской деятельности?

Устройство общины, то есть церкви - это экклесиология, учение о церкви. Это богословский вопрос. Здесь экуменизму свойственна крайняя неопределенность. «Ты церковь в крапинку - ну и будь ей, раз у тебя такая церковная идентичность. А вот я - церковь в полосочку. И называть тебя церковью не обязана. Но при этом, сами для себя, мы обе - церкви». То есть с одной стороны - Русская православная церковь, а с другой - какая-то довольно либеральная протестантская «церковь в крапинку». И обе они - церкви в экуменической «системе координат».

Для православия это очень большая проблема. Православные постоянно об этом говорили и говорят. Поэтому даже теоретическое обоснование вступления РПЦ в ВСЦ в 1961 г. было представлено очень аккуратно. Митрополит Никодим (Ротов), тогдашний глава Отдела внешних церковных сношений Московского патриархата, заявил, что этот шаг «нельзя рассматривать как церковный в экклезиологическом смысле слова акт». Митрополит Никодим предпочитал говорить не о «вступлении РПЦ в ВСЦ», а о «соглашении между руководством РПЦ, с одной стороны, и руководством ВСЦ, с другой стороны, о включении представителей РПЦ в постоянное сотрудничество с представителями других Церквей, объединившихся в экуменическом содружестве, именуемом ВСЦ». Тем не менее православные церкви вошли в этот экуменический поток раньше, чем католики. Те сопротивлялись еще четыре года.

- Иными словами, экуменизм - не традиция, а постоянный метод проб и ошибок?

Экуменизм - пространство диалога, своеобразный межхристианский полигон, на котором постоянно что-то обкатывается. Вечные обвинения в том, что экуменисты притязают на создание некой «сверхцеркви», под эгидой которой хотят всех объединить, всех туда затащить - чистой воды конспирология. Это никогда не было задачей экуменического движения. У него вообще с самого начала не было никакой конкретной цели. Практический и теоретический диалог, взаимное познание и общение и были по сути его самоцелью. Как говорили ранние лидеры экуменического диалога, «все остальное - дело Святого Духа».

- Сводится ли межконфессиональный, хотя бы христианский, диалог только к экуменическому?

Экуменический диалог - безусловно, синоним межхристианского. И за пределы общехристианского диалога он не выходит. Если говорить шире - о межрелигиозном диалоге, например, диалоге авраамических религий христианства, ислама и иудаизма или еще шире - христианства, буддизма и индуизма, то это уже, конечно, совсем не экуменизм. Тут уже иная реальность, которую очень хорошо типологически иллюстрирует католическая энциклика Ecclesiam suam 1964 года. Это очень серьезный документ папы Павла VI, в котором пространство диалога представлено в виде концентрических кругов. В центре, конечно, католическая церковь, и малый круг вокруг нее - это внутрицерковный диалог; следующий круг - общение с иными христианскими исповеданиями; третий, более широкий круг - все мировые религии, и, наконец, последний, самый широкий круг - это внешний, по преимуществу нерелигиозный мир.

Такая модель очень удобна для анализа потенциального диалога для церкви, будь она католической или православной. Принципиально важно, что признается возможным диалог с внешним миром, который может быть индифферентен или даже агрессивно настроен по отношению к религии. Здесь, как говорится, почувствуйте разницу с католическими документами XIX в.: знаменитый Syllabus, приложение к энциклике Quanta cura папы Пия IX (1864), осуждал современную культуру в «главнейших заблуждениях нашего времени» и, соответственно, отрицал любую форму диалога.

- Диалог в конечном счете имеет целью обращение? Это вид миссионерской деятельности, разновидность прозелитизма?

Вот тут и возникает проблема: как соотносится диалог и миссия, изначальное призвание церкви. Выход может быть найден такой: диалог даже без какой-то определенной цели уже есть миссия, как внешняя, так и внутренняя. Ведь если существуют проблемы взаимопонимания, их надо проговаривать. Это важно для всех участников диалога, поскольку не только ведет к общему пониманию проблемы, но и проясняет собственную идентичность.

Возьмем для примера тему современного атеизма, которая очень сложно обсуждалась на Втором Ватиканском соборе. В то время уже существовал государственный атеизм в Восточной Европе - от албанского, крайне жесткого, до польского, сравнительно мягкого. Но так или иначе в странах коммунистического блока доминировал системный атеизм государственного образца. А с другой стороны, в Западной Европе присутствовал интеллектуальный атеизм. Существовали его гуру, Сартр, например. Такое красивое интеллектуальное фрондерство.

И на обсуждениях между католическими епископами, сумевшими приехать из Восточной Европы, и западноевропейскими (Латинскую Америку не берем - это вообще другая история) возникало непонимание: для одних атеизм являлся просто интеллектуальным вызовом, а для других представлял собой жесткую политическую реальность, в которой верующие должны были как-то выживать. И то и другое, конечно, воспринималось как реальная угроза устоям веры. Но - по-разному.

Необходимость вести политический диалог с атеистическими государствами коммунистического блока породила ватиканскую Ostpolitik - «восточную политику» времен папы Павла VI: с коммунистическими властями нужно договариваться, нужен политический компромисс в религиозных вопросах. Но, как сказал архитектор этой политики, государственный секретарь Ватикана кардинал Агостино Казароли - «это был не modus vivendi, а modus non moriendi » - нужно делать что-то, чтобы не дать умереть верующим в коммунистических странах. Чисто политический диалог с реально поставленной целью. Этот диалог ватиканская дипломатия вела в формате переговоров с представителями коммунистических властей, в том числе и советских, но неофициально, конечно.

- Насколько такой, парадоксально-настороженный, подход русского православия к экуменическому движению, к самой готовности к диалогу, связан с тем, что в России в отличие от Европы социально-культурно-религиозная традиция прервалась?

В большей части Европы, безусловно, эта религиозная традиция непрерывна, и она, конечно, оказывает прямое влияние и на культуру, и на иные аспекты жизни. Что же касается России, то я бы предлагал не зацикливаться на этих семидесяти годах, а заглянуть глубже. За исключением периода некоторого религиозного перевозбуждения при Александре I в начале XIX века элиты в России жили достаточно отстраненно от непосредственного церковного влияния, живого религиозного контекста. Существовал, конечно, предписанный набор религиозных практик, но вот насколько живая религиозность входила в плоть и кровь русской культуры и на каком уровне - большой вопрос.

Начать хотя бы с того, что социальный статус духовенства в Европе и в России несопоставим исторически. В протестантском, а особенно в католическом мире духовенство очень часто - представители благородного сословия: князья, графы и так далее. В православии людей с титулами в высшем духовенстве можно пересчитать по пальцам. Среднего сословия, «среднего класса» у нас толком не было в начале XIX века - остаются крестьяне. Из них и мещан преимущественно и рекрутируется духовенство. Светские элиты не воспринимали тех, кто шел в семинарии (пусть даже из своих рядов), подобными себе. А в сословном обществе это серьезная проблема.

- Можно ли говорить о диалоге со старообрядцами?

Это был опыт крайне неудачного диалога. Речь шла о единоверии, а по существу о церковной унии. В начале XIX века запущен государственно-церковный проект воссоединения старообрядцев с господствующей церковью, сначала добровольно-принудительно, а затем и жестко принудительно. Но этот проект по сути провалился.

Между православными «никонианами» и старообрядцами накопилось слишком много жестоких обид и вопросов, которые так и остались непроговоренными. Раскол имел очень сложные причины и мощнейшие последствия не только религиозного, но и социокультурного свойства.

Если в Европе в результате Реформации произошло то, что мы называем конфессионализацией - государственно-политическое размежевание по конфессиональному признаку, то в России после раскола XVII в. таких демаркаций не было. Все разделившиеся православные остались в одном котле, и внутри этого котла шло бурление. Конечно, Европе для религиозно-политического упорядочивания пришлось пройти через десятилетия религиозных войн, но и в России все происходило достаточно драматично. Во всяком случае, в результате Европа разложила все по полочкам - хорошо ли, плохо ли, но системно, а в нашем отечестве религиозное и социальное напряжение сохранялось.

- Казалось бы, это как раз та среда, которая предполагает возникновение потребности в диалоге…

А вот тут давайте вернемся к тому определению диалога - «встреча и поиск взаимопонимания». А искали ли в России это взаимопонимание? Нужно ли оно было? Старообрядцы как социо-религиозная группа достаточно герметичны. Любой иноверец для них нечист - они просто не будут вступать с ним в коммуникацию, чтобы самим не оскверниться. Ведь только они войдут в Царствие Небесное, а все остальные погибнут. Конечно, протестанты могли относиться к католикам так же, но там все-таки были какие-то экономические, культурные, социальные взаимоотношения, а в России гигантские пространства: убежали, укрылись в лесах, на горах и в скитах - и все, нету их, и нет необходимости ни с кем общаться. Даже в городской культуре старообрядцы жили компактно и обособленно.

- Акт о каноническом общении между РПЦ и РПЦЗ - пример успешного межконфессионального диалога?

Не совсем. Тут же нельзя говорить о том, что эти конфессии - разные. Это два направления одной традиции. Один наблюдательный русский католик написал в 1917 г., что православные в новой ситуации, после крушения монархии, при Временном правительстве, не говоря уж о большевиках, были похожи на детей, потерявшихся на улице. Они ищут, кого взять за рукав, чтобы их отвели домой. Он вовсе не издевался, он искренне сострадал, потому что православные оказались в тяжелейшей и непривычной для них ситуации - в ситуации безвластья. Как быть?! К кому прислониться? Православная церковь никогда не существовала без власти…

Сам же Акт о каноническом общении - это политический компромисс, который не всех устроил в Зарубежной церкви. У РПЦЗ было ясно сформулировано миссионерское задание - вот рухнет богоборческая власть, мы вернемся и объединимся. То есть политическое стало регулятором религиозного. Но вот советская власть ушла - и что? А где монархия, где император? Где реставрация? Михаил Сергеевич, Борис Николаевич - это вообще кто? А ведь монархизм для РПЦЗ - религиозный концепт: царь богоданный, последний государь со своим семейством - царь-мученик. В религиозно-политической идеологии РПЦЗ уход богоборческой власти означает неизбежную реновацию империи, ее перезагрузку. Монархия - божественная легитимация законной российской власти.

- А сейчас РПЦ претендует ли на какую-то ведущую роль в межконфессиональном диалоге на межгосударственном уровне?

Межконфессиональные диалоги бывают разных видов. Вот диалог экспертов, обсуждение каких-то вероучительных, смысловых положений (в том же экуменическом движении такой диалог ведется постоянно), то, что называется «диалог истины». Для этого существуют специальные комиссии. Есть такая комиссия и для диалога православных церквей с католиками, Смешанная богословская комиссия, куда входят представители 15 поместных православных церквей и представители католической церкви.

Существует и другой диалог, «диалог любви», диалог жестов и символов. Вот, в январе 1964 г. в Иерусалиме встречаются Константинопольский патриарх Афинагор и папа Павел VI. Впервые после 1054 г. папа встречается с патриархом, они обнимаются и обмениваются братским поцелуем. Сенсация! И это тот символ, тот жест, который переворачивает многовековую историю. После чего начинается проработка вопроса: а что нас разделяет? Была ли схизма? Был ли раскол? И каково содержание этого раскола? А что же там было, в этом пресловутом 1054 году?..

И вот, когда в 1965 г. поняли, что Восток содержанием раскола считает анафему на церкви, а Запад полагает ее исключительно персональной, то составили особую декларацию, которую и зачитали 7 декабря 1965 г. одновременно в Риме и в Стамбуле. И решили эти анафемы просто «изъять из памяти церкви». Такой нашли компромисс. Не денонсировать, не признавать их недействительными, а просто стереть из памяти церкви. Это было признано и в Риме, и в Константинополе.

- Очень человеческий, ницшеански-человеческий подход: не помню - значит, не было.

Да, просто решили предать забвению. У нас есть власть это сделать, и мы это можем. Очень интересна была реакция Москвы. Митрополит Никодим отозвался в принципе позитивно, признав это очень важным шагом для улучшения отношений между католической церковью и православными церквами в целом. И патриарх Алексий I сказал, что это очень важный шаг в отношениях Рима и Константинополя, однако отметил, что богословского значения для всей полноты православия этот акт не имеет. Церковная Москва сочла произошедшее внутренним делом Константинопольского патриархата.

Теперь, собственно, по поводу претензий. В то время патриарх Афинагор решил перезагрузить эту пентархию (пятиправление) с константинопольским лидерством. Иными словами, Константинополь хотел стать лидером всего православного мира, в том числе и в вопросе участия в экуменическом движении. РПЦ сразу же выразила особое мнение: каждая из поместных Православных церквей будет принимать решения по этому вопросу самостоятельно, без кураторства Константинополя. Эпизод с отправкой православных наблюдателей на Второй Ватиканский собор прекрасно иллюстрирует эту ситуацию. Кстати, на Первый Ватиканский собор в 1869 г. тоже приглашали наблюдателей - но буквально как провинившихся школяров: ну-ка, приезжайте, одумайтесь и покайтесь, и мы вас, так и быть, простим.

В этот раз все было по-другому. II Ватиканский собор был вообще очень миролюбивым, никаких анафем, даже атеизм не осудили. Более всего католики стремились наладить общение в христианском мире и запустить свой экуменический проект. Поэтому наблюдателям, православным и протестантам сказали: «Пожалуйста, приезжайте, посмотрите и послушайте, о чем мы будем говорить, но мы и вас хотим послушать, узнать, что вы думаете». Католики как люди системные решили поступить с православными так же, как и с протестантами. Тем приглашения разослали по главам федераций - пусть решают, кто поедет. Так же действовали и с православными: кто у них главный? Константинополь, так пусть константинопольский патриарх и определяет, кто приедет от каждой из 15 церквей. Туда и послали приглашение.

Церковная Москва тут же заявила: нет, пусть каждый решает за себя, пусть каждая церковь сама определяет, кто поедет и поедет ли вообще. В Константинополе изумились: как так? Мы же первые среди равных, давайте встретимся и договоримся, и если поедем, то совместно. И пока Константинополь пытался реализовать свое функциональное первенство, РПЦ все решила за себя и в октябре 1962 г. прислала наблюдателей на первую сессию католического собора. Остальные подтянулись к третьей сессии в 1964 году.

Только представьте себе: 1962 г., еще никого из православных нет, а Москва уже в Риме! Это был фурор. И без того внимание всех СМИ было приковано к собору, ведь по сути это был первый крупный церковный форум в медийную эпоху. А тут еще из-за «железного занавеса», где, как полагали на Западе, и верующих-то почти не осталось, приезжают люди в рясах, улыбаются, культурно разговаривают. Пресса вынесла фотографии московских наблюдателей на первые полосы.

Это, кстати, был серьезный внешнеполитический успех СССР. Ведь решающую роль в решении об отправке наблюдателей от РПЦ сыграли аргументы, которые митрополит Никодим представил в Совет по делам религий (и, следовательно, в ЦК КПСС). Во-первых, на Втором Ватиканском соборе развернется борьба между католиками-прогрессистами и католиками-консерваторами. От исхода этой борьбы будет зависеть направление дальнейшего курса католической церкви. Приезд наблюдателей от «прогрессивной» РПЦ может если не решить исход этой борьбы, то серьезно скорректировать ее последствия. Во-вторых, явившись в Рим первыми, без согласования с Константинополем, мы докажем свою самостоятельность и поставим амбициозного патриарха Афинагора на место. А это важно вдвойне, поскольку тогдашнего главу Константинопольской церкви считали проамерикански настроенным.

- Как можно в контексте «диалога жестов и символов» оценить встречу патриарха Кирилла и папы римского Франциска в 2016 году?

Прежде всего есть документ, совместная декларация, принятая по итогам этой встречи. Что бы там ни говорили, это очень грамотный и логичный документ. Причем построен он, что примечательно, по принципу контрапункта - в единый текст синтетически сведены формулировки и позиции обеих сторон. Получившийся текст выглядит очень гармонично, все стройно и обоснованно. А вот что означает этот документ и кому он предназначен - отдельный вопрос. Главное, что он есть.

При этом - особенно в медийном освещении - главным символическим и содержательным элементом встречи стали братские объятия. Это яркий пример диалога любви и диалога символов. Исторический контекст этого события очень сложный и даже драматический. Встреча Римского понтифика и патриарха Московского готовилась очень долго и тяжело. Первые инициативы начались еще при папе Иоанне Павле II и патриархе Алексии II. Но каждый раз эта подготовка натыкалась на какие-то преграды. Прижилось даже клише - «традиционная невстреча лидеров» двух церквей.

Очень горячим, неоднозначным этот диалог был в девяностные годы. Католиков обвиняли в прозелитизме, в том, что они ищут в постсоветской России, кого бы еще завербовать, кого бы обратить. Эти обвинения звучали на самом высоком уровне, в том числе и из уст патриарха. То, что это наконец произошло, говорит прежде всего о возможности таких встреч в настоящем и в будущем. Практические последствия гаванского межцерковного саммита - уже совсем другой разговор. На первом месте - добрый знак надежды, на втором - совместная декларация.

Встреча патриарха Кирилла и папы Франциска в Гаване стала фантастическим событием в плане реализации возможностей, которые раньше были подавлены. Братский поцелуй, объятия, возможность прикоснуться друг к другу… Вообще, тактильность - важный элемент культурного кода папы Франциска. Это, несомненно, и пасторский элемент, и принадлежность к экспансивному латинскому культурному типу. Патриарх Кирилл в этом смысле более сдержан, закрыт, отстранен. И это единение в символическом плане производило тем более сильное впечатление.

- Можно ли через межконфессиональный диалог добиться решений текущих политических кризисов - на Украине, в Сирии, в Малайзии, где угодно?

Для большой политики религиозный фактор - дополнительный ресурс. Если прорывные решения недостижимы традиционными политическими средствами, можно попробовать задействовать и его: вдруг сыграет? И, как мы видим, большая политика даже в ХХ веке была заинтересована в подключении этого дополнительного ресурса. Об этом свидетельствует и история Русской православной церкви в военный и послевоенный период.

На мой взгляд, ничего страшного в этом нет. Та же встреча патриарха Кирилла и папы Франциска - большое политическое событие. После Гаваны было множество комментариев в духе: «Патриарх Кирилл - агент Кремля! Он выполняет задания администрации президента». Порой даже казалось, что эта тема проходила буквально красной нитью.

Конечно, сами по себе подозрения, что патриарх Кирилл - чей-то там агент и выполняет чьи-то задания - абсолютный бред, обсуждению не подлежащий. Но какие-то внешнеполитические государственные задачи и внешнеполитические церковные задачи всегда сопрягаются. Какие между ними отношения - сложноподчиненные, сложносочиненные - это другой вопрос, но они так или иначе идут рука об руку, и это нормально.

- Возможен ли такой «диалог жестов и символов» между религиозными и политическими деятелями?

Отношения между религией и большой политикой незаметно и неожиданно для многих начинают переустраиваться, здесь появляются новые акценты. Показательный пример - послание папы Франциска, направленное президенту Путину 4 сентября 2013 г., накануне саммита G20 в Санкт-Петербурге, и речь в нем шла о критической ситуации в Сирии. А Путин тогда председательствовал на саммите. Само по себе это сильное, очень внятное послание, но мало кто обращает внимание на то, как оно заканчивалось.

А заканчивается оно буквально так: «Испрашивая Ваших молитв, господин Президент…». То есть папа Франциск обращается к президенту России, председателю крупнейшего международного форума, как к верующему человеку, как к христианину. Папа Франциск не обязывает его ни к чему как некий духовный наставник, он лишь напоминает о реальности взаимной молитвы. Важна сама форма обращения - он испрашивает, просит, благословляя при этом встречу глав государств в надежде, что она даст благие результаты.

Получается, что обмен молитвами и благословлениями может форматировать новую политическую реальность. Без обязательств, но с христианской надеждой на практические результаты в политическом и гуманитарном решении проблемы.

- Часто ли приходится ради возможности вести диалог выходить за пределы вероисповедания или, наоборот, сужать поле диалога с тем, чтобы он не выходил из «зоны комфорта», не затрагивал вопросов, чувствительных для церковных догматов?

Это две степени риска на пути ведения диалога. В ходе реализации диалога неизбежно встает вопрос идентичности: кто мы? и где границы диалога? Где пределы наших возможностей? 2000-й год, год Великого юбилея христианства, дал хороший пример того, как болезненно определяются такие границы. В тот год одновременно появились два католических документа - декларация Dominus Jesus и нота о выражении «церкви-сестры». Этот термин - очень неаккуратный с экклезиологической точки зрения - родился в эпоху развитого экуменизма 1970-х - 1980-х гг., а авторство приписывалось папе Павлу VI. Но «церквями-сестрами», с точки зрения ватиканского документа 2000 г., могут быть только поместные церкви: церковь Рима и поместная православная церковь - это сестры, а Католическая церковь - всем церквям мать.

В свою очередь декларация Dominus Jesus прямо предостерегала от расширения диалога в ущерб пониманию того, кто такой Христос. Для христиан Иисус Христос - единственный спаситель и воплощенное Слово Божие. Здесь не может быть компромиссов в межрелигиозном диалоге. Собственно, оба документа 2000 г. представляют собой попытку с католической стороны обозначить границы ведения как экуменического, так и межрелигиозного диалога. И, нужно сказать, это вызвало большой переполох среди православных и протестантских экуменистов.

- На каком языке - в философском смысле - может вестись такой диалог?

Проблематика языка - центральная тема ХХ века: философская, филологическая, социокультурная, какая угодно. И ранние - да по сути и все основные - документы экуменического движения посвящены как раз богословским терминологическим и в широком смысле языковым проблемам. Вот главный сюжет христианства - Пресвятая Троица. Как ты мыслишь и что говоришь о ней на языке своей конфессиональной традиции? Изложи. И я изложу. А потом сравним.

Вопрос богословского языка - ключевой в этой проблеме. Первые документы Смешанной православно-католической богословской комиссии - также очень яркий пример того, как собеседники пытаются выстроить богословский язык, договориться о терминах. Это не «изобретение» нового языка, профессионального «экуменического арго», это попытка определить основополагающую терминологию и коммуникативные стратегии дальнейшего диалога. Найти взаимно непротиворечивые понятия и снять противоречия там, где их изначально нет.

- Может ли этот диалог дать что-то миру нехристианскому, нерелигиозному? Есть от него какая-то практическая польза?

А в чем вообще польза миру от христианства? Культурное наследие? Мне приходится часто слышать от наших просвещенных современников такие суждения: «А если бы был жив античный мир, он это христианское культурное наследие перекрыл бы стократно! Да эти христиане вообще ничего своего практически не создали - все от античных греков и римлян натащили! Ренессанс какой-то у них там был, тоже мне»! Признаться, есть некий резон в этих обличениях.

Дело в другом. Христианство как мировоззрение, как способ видения человека у нас во плоти, в крови. Даже если мы этого не ощущаем. Весь наш мир выстроен на христианском мировоззрении, на христианском взгляде. Христианство - это закваска, которая перебраживает и изменяет существующий мир и его культуру. Хотим мы этого или нет, признаем или нет, мы воспринимаем этот мир по-христиански. Но вот те, допустим, филологи-античники, мнения которых я привел выше, вполне могут относиться к христианству в духе заветов Марка Аврелия, своего духовного учителя. Они логично могут считать христиан шпаной и варварами, разрушившими великую древнюю цивилизацию и поглумившимися над ее культурой.

} Cтр. 1 из 5

Как взаимоотношения между религиями влияют на общество? Иначе говоря, каков социальный резонанс межконфессиональной реальности?

Напомню формулу немецкого богослова, эксперта по диалогу цивилизаций, разработчика «мирового этоса» Ганса Кюнга: «Мира между народами не будет, пока не будет мира между религиями, а мира между религиями не будет, пока не будет диалога между религиями» .

Так есть ли таковой в России? У нас только 20 лет назад произошёл исторический переход от тоталитарного советского общества с идеологией государственного атеизма к демократии, к стремлению создать правовое государство и гражданское общество, с неотъемлемым правом каждого человека на свободу совести. Начался ренессанс всех религиозных школ, которые исторически были на территории СССР, а затем Российской Федерации, появились и новые религиозные течения. Ныне у нас присутствуют, наверно, практически все имеющиеся в мире крупные религиозные традиции с их институтами и новые духовные течения, часто действующие, если так можно выразиться, в «экспериментальном режиме». Очевидна небывалая ранее динамика духовного поиска. Современное российское законодательство в этой сфере соответствует стандартам современной демократии.

Вполне естественно при этом, что плюрализм далеко не всеми воспринимается позитивно. Так, в первую очередь, те конфессии, что присутствовали исторически в некоторых регионах страны, имеют претензию остаться там в качестве эксклюзивного монополиста. И это порождает напряжение, как минимум дискуссии и подчас конфликты. Русская православная церковь Московского патриархата, особенно при новом её главе Патриархе Кирилле, усиливает влияние во внутренней политике, разрабатывая и внедряя в общество теорию «симфонии двух властей» византийского образца, с акцентированием своей государствообразующей роли, с тезисом о том, что именно она является стержнем государства, культуры и национальной идентичности граждан России. Наряду с этим Патриархия усиливает идеологическую и даже социальную (с помощью административного ресурса) борьбу против тех, кого считает «сектантами». Это практически все христиане вне РПЦ МП, особенно представители многочисленных протестантских деноминаций. Католикам, после удаления из Москвы архиепископа Тадеуша Кондрусевича, отведена внутри страны строго ограниченная ниша. А с Ватиканом идёт сближение, ранее небывалое. В регионах страны нередки случаи, когда местные власти при обсуждении вопроса «давать или не давать неправославным общинам места для строительства зданий», обращаются к местным православным архиереям. В целом можно сказать, что стремительное сближение части администраций с РПЦ МП за последние 5-7 лет вызывает усиливающуюся критику со стороны как неправославных конфессий, так и правозащитников, отмечающих противоречие такой практики Конституции РФ и законодательству о свободе совести. Мониторинг этих процессов ведут группа «Сова», порталы Кредо.ру и Религиополис.ру, Институт свободы совести.

Отдельно стоит отметить, что в некоторых областях страны (например, в Тюмени) по инициативе местных религиозных организаций учреждаются Межрелигиозные советы области, но, несмотря на приглашения, деятели РПЦ МП туда не идут. При этом нельзя сказать, что они вовсе не участвуют в межконфессиональном диалоге. Нет. Они сегодня предпочитают свою иерархию таких отношений. На первом месте – зарубежные партнёры, прежде всего Католическая церковь, поиски сближения с которой налицо, а также созданный по инициативе РПЦ МП Межрелигиозный совет СНГ.

Второе место – это уже работа внутри страны, но здесь она ведётся или через Межрелигиозный совет России, или через комитеты и советы, созданные государственными институтами. Подчеркну – это всё связи по вертикали, а связей по горизонтали с местными религиозными группами иных конфессий минимум. И на этих встречах – минимум или полное отсутствие собственно богословского диалога.

Причём – очень важная проблема! – в РПЦ МП практически нет квалифицированных богословов, экспертов, специализирующихся на межконфессиональном диалоге. До сих пор лишь единицы знакомы с Кораном, не говоря о более полном знании исламской традиции. Исключением является митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир (Ишим), но он в Москве как бы «не востребован», его в России мало кто знает, и он сосредоточен на заботах епархии в Средней Азии.

Перечисляя некоторые минусы в работе РПЦ МП, хочу особо отметить, что, конечно же, в России нет явлений наподобие того, когда пастор сжёг публично Коран в США! Провокации больного псевдо-пастора усиливаются медиа – и налицо угроза стабильности далеко за пределами США, что и показала ответная агрессивная реакция в Афганистане.

Ещё один пример – недавние трагические события в Египте, когда умирающий режим Хосни Мубарака спровоцировал теракт в Александрии, а затем ряд погромов коптов в иных городах Египта. Это была попытка обострить конфликт между общинами мусульман и христиан-коптов. Сегодня о такой подоплёке заявили не только мусульмане, но и сами копты и католики Египта, бывшие сотрудники аппарата Мубарака.

Примеры событий в Египте, США и Афганистане важны для осознания контраста происходящего в США и России. У нас нет ничего подобного. Но тревога есть. Почему? Благодаря медиатехнологиям подобные провокации могут проникать через границы. Плюс при бурном ренессансе религиозности у нас много проблемных зон.

Насколько подготовлено к диалогу наше мусульманское сообщество? Первое, что негативно влияет на социум вообще, даже если не трогать тему диалога – это предельная разобщённость уммы. Наличие четырёх-пяти «муфтиятов», претендующих на лидерство, и множества мелких самостоятельных и ни с кем не координирующих свои действия общин. Практически все они не имеют специалистов по межконфессиональному диалогу! А это в перспективе чревато тем, что общество не будет готово выдерживать стрессы, созрели ли они изнутри или были навязаны извне. Иначе говоря, если в РПЦ МП лишь единицы знают «что-то об Исламе», то среди мусульман России практически нет знатоков католичества, буддизма, православия и иных религий. Нет переговорщиков, религиозных дипломатов, учёных и активистов диалога.

Итак, у ведущих религий России, у православных и мусульман, всё ещё не выстроены институты, не разработаны стратегия и проекты, и нет специалистов по межконфессиональному диалогу. Что уж говорить о менее крупных религиозных группах? А ведь некоторые вообще в принципе отказываются от диалога, к примеру, православные старообрядческие церкви разных согласий и многие протестанты (за исключением активных баптистов и пятидесятников).

А что делает общество и особенно государство в такой ситуации? Неужели там тоже нехватка осознания и отсутствие кадров? Нет, в целом можно сказать, что работа в государственных органах ведётся. При Правительстве РФ, при Администрации Президента РФ учреждены различные комитеты и рабочие группы, выстраивающие политику государства в отношении религиозных групп. Но при этом собственно межконфессиональный диалог, хоть и декларируется как крайне желательный, но не ведётся. Государство интересует не теория-созерцание, а прагматика-дело. И это логично: а почему этим должно заниматься государство? Как раз наоборот: в демократическом обществе государство предоставляет гражданам свободу совести, в том числе и необходимость (или отсутствие таковой) в межрелигиозном диалоге. Логика ясна – это внутреннее дело общин, дело совести каждого верующего.

Потому центр тяжести в решении этих вопросов переложен на общественные структуры, которые частично захватывают проблематику межконфессионального взаимодействия. Так, к примеру, в Москве действуют Российский Фонд мира (правопреемник Советского Фонда мира) во главе с чемпионом мира по шахматам Анатолием Карповым, «Академия духовного единения народов мира» во главе с академиком Григорием Трапезниковым, «Центр партнёрства цивилизаций» во главе с экс-послом РФ в исламском мире Вениамином Поповым, «Институт мировых цивилизаций» лидера ЛДПР Владимира Жириновского, международный фонд «Диалог цивилизаций» Владимира Якунина и другие более или менее крупные, более или менее успешные гражданские проекты «народной дипломатии», исследовательские и учебные программы.

В целом обозревая ситуацию, можно назвать некоторые узлы проблем, над которыми стоит серьёзно подумать и постараться решить. Предлагаю в виде тезисов их список:

1 – Развитию межконфессиональной культуры в России мешает то, что у государства нет единого органа по регулированию государственно-общественно-конфессиональных отношений типа Министерства или Комитета по делам религий, где формулируется конфессиональная (и близкая ей национальная) политика. Параллельно сходная проблема – нет и Министерства по делам национальностей (и это в стране со 140 нациями!). В результате, без централизованных, имеющих свою стратегию, министерств, при главах регионов, при местных парламентах и так далее – создаются рабочие группы и комиссии. Но проблемы не локальны и требуют общероссийской стратегии.

2 – В последние годы усиливается лоббируемая РПЦ МП практика «клерикализации»: государственная символика теперь появляется вместе только с православной, внедряются в светские школы церковные предметы, обряды, а священники – в армию и правоохранительные органы, идёт «борьба с сектантами», внедряется антиконституционная теория «четырёх традиционных религий». Реализуются «Русские проекты», «Сергиевские проекты», в которых нет места межконфессиональному диалогу.

3 – В медиа-сфере нет среды для межконфессионального сотрудничества, прежде всего потому, что наиболее действенных электронных СМИ (ТВ и радиоканалов) нет ни у одной конфессии России, кроме РПЦ МП. Президент Дмитрий Медведев ещё 2 года назад в Сочи указал на назревшую необходимость федерального телеканала об Исламе – но это не реализовано.

4 – Во всех конфессиях отсутствуют специалисты, посвятившие себя изучению, проведению и подготовке кадров для межконфессиональной работы. Соответственно, нет современной литературы, особенно учебной и учебно-методической, по этой теме.

5 – Межрелигиозный диалог между «традиционными конфессиями» ведётся нерегулярно, только на уровне первых лиц, без вовлечения молодёжи и широких масс верующих, без поддержки конфессиональных СМИ и тем более светской прессы, протокольно и формально. Вопросы богословия, самая суть диалога, практически устранены. По сути, диалог не играет роли в жизни верующих и остаётся уделом «церковной дипломатии».

6 – Глобализация и демографический кризис в России вызвали потребность в миллионных мигрантских потоках. Среди гастарбайтеров преобладают выходцы из стран исламской и китайской культур. Конфессиональный аспект смены пропорций в демографии страны в сторону неславянских и неправославных народов осознан экспертами, но реальной работы по культурному и тем более религиозному диалогу с этими растущими численно группами населения не ведётся.

7 – В масштабах СНГ представители России ведут межконфессиональный диалог нерегулярно, по редким запросам от правительств, только на высшем дипломатическом уровне и во многом неконкретно, декларативно. На практике жизнь граждан СНГ тесно переплетена – а вот в структурах СНГ, ЕврАзЭС, ШОС нет соответствующих гуманитарных подразделений и программ.