Академик Рыбаков: Зима патриарха. Академик Рыбаков: Зима патриарха Рыбаков борис александрович русское военное искусство

Однажды в ресторане ленинградского Дома ученых на Дворцовой набережной, куда я зашел на обед с профессором Каргером, тогда директором ленинградского филиала Института археологии, мы встретили академика Рыбакова. Обедать сели за один стол. Меня он на дух не выносил, но обед прошел за любезной беседой. Рыбаков рассказывал, как в поезде он ехал в купе с дамой и ее маленькой дочкой. Девочка смотрела в окно и вдруг закричала: «Мама, смотри, там коровка ходит, а рядом еще что-то». «Я глянул в окно, — прокомментировал Рыбаков, — это „что-то“ была лошадь». Разговор шел об утрате близости к природе и гибели исторических знаний…

В декабре этого года исполнится 10 лет со дня смерти академика Бориса Александровича Рыбакова. Более 30 лет — всё хрущевское и брежневское время — он самодержавно руководил советской археологической наукой. Его краткие биографии (их много) написаны в житийном стиле — из них его личность, его успехи, слабости и трагедию не понять. Нужен более трезвый анализ. Так получилось, что самую подробную биографию этого ученого написал я — его несомненный противник («Воевода советской археологии» в томе «Технология власти» и глава в моей сданной в печать истории российской археологии). Я старался быть объективным. Это мне было не так уж трудно, потому что, несмотря на критическое отношение к его концепциям и позиции, я испытывал искреннее восхищение его талантом.

В Интернете можно встретить сведения, что я считаю Рыбакова ответственным за свой арест в начале 80-х. Это не так. До подобных методов борьбы академик никогда не опускался. Его выступления на партсобраниях о необходимости борьбы с нарушениями идеологии в Ленинграде создавали вокруг меня неприятную атмосферу, но распоряжение включить меня в «ленинградскую волну» арестов, насколько я представляю, было, разумеется, не от археологического начальства (и не от ленинградских силовых структур — для них это было неожиданностью), а от Отдела науки ЦК.

Родился Рыбаков в 1908 г. в состоятельной старообрядческой семье. Отец был хозяином магазина готового платья и преподавал в старообрядческом институте Рябушинского. В семье был культ древнерусской истории, всё старое, древнее было своим. В революцию отца посадили, мальчик был отдан в детский дом «Трудовая семья», где отпрыску буржуя вряд ли было легко адаптироваться. Страдало и его русское староверческое самосознание. Рaспaлaсь Россия, нa окрaинaх образовались отдельные госудaрствa, в сaмой столице у влaсти окaзaлось много евреев, поляков, грузинов, латышей и прочих нaцменов. Гордиться своими русскими предками стало опaсно — можно было получить обвинение в великодержaвном шовинизме. У подроста, видимо, тогда возникло подспудное чувство протеста.

Этот подaвленный ропот уязвленного национального самолюбия ощущается в основе всего мировоззрения Рыбaковa. Евреев всю жизнь терпеть не мог — об этом пишут его русские сотрудники (Кузьмина, Федоров и др.).

В 1924 г. он окончил школу и устроился продавцом газеты «Рабочий путь» — заработал трудовой стаж и поступил в Университет, на историко-этнологический факультет. Избрал археологию и специализировался по славяно-русским древностям у проф. В. А. Городцова, а из историков особенно слушал акад. М. К. Любавского, проф. Ю. В. Готье и С. В. Бахрушина. Большое влияние на него оказал аспирант А.В. Арциховский. Борис Александрович Рыбаков. Фото: Википедия, автор — Виктор Чхаидзе Отслужив в армии (1930−31 гг.), в Пролетарской дивизии, устроился на работу в Архив Октябрьской революции, а первый курс лекций начал читать в Академии Коммунистического воспитания им. Н.К. Крупской. Словно нарочно, судьба бросала его на самые пролетарски звучащие участки. Впрочем, вскоре он увидел в большевиках силу, которая восстанавливала милую его сердцу государственность, и проникся преданностью новому государству и его идеологии. Вступил в партию в 1951 г. и никогда не уклонялся от партийной линии. Это партийная линия всё больше склонялась к его внутренним убеждениям.

Со второй половины 30-х нaчaлся поворот во внутренней политике — от декларативного интернационализма к русскому патриотизму и национализму. Уловил ли Рыбаков раньше других перемену курса? Нет, он не подстраивался. Он всегда придерживался националистических убеждений, но раньше приходилось сдерживаться, a теперь они пришлись ко двору.

С 1931 г. он работает в Историческом музее, с 1937 г. — в Институте истории материальной культуры (впоследствии археологии) и с 1939 г. — на кафедре археологии МГУ, где он стал деканом. В Институте и ГИМ он выполнил за предвоенное пятилетие тот труд по изучению древнерусского ремесла, который сделал ему имя. Рыбаков установил наличие ремесленных цехов и показал значение ремесел на Руси, найдя указаниям письменных источников соответствие в археологическом материале. Он показал, что до татарского нашествия Русь находилась на высоком уровне хозяйственного развития. В 1942 г. он защитил по этой рукописи диссертацию, а опубликованный труд получил Сталинскую премию. В 1953 г. избран член-корром, в 1958 г. — академиком.

Последние годы сталинской эпохи были для Рыбaковa годaми взлетa. Охота нa космополитов и критиканов, дело врaчей-вредителей и прочие рaспрaвы проносятся мимо, совершенно его не зaдевaя. В эти годы складывается его концепция происхождения славян. Слaвянскaя государственность, по этой концепции, вызревала задолго до Киевской Руси, в зaрубинецкой и блестящей черняховской культурах. Она уходит корнями еще глубже, гораздо глубже — в глубины третьего тысячелетия до н.э., в трипольскую культуру.

Богатые сокровища кочевников и яркие, окрашенные римским влиянием культуры полей погребений Украины (относимые многими археологами к германским) он объявил раннеславянскими. Достоверно рaннеслaвянскaя культурa VIII—IX вв. еков, известнaя только как «роменско-боршевская», Pыбaкову явно не нрaвилaсь: грубaя лепнaя керaмикa (это после черняховской, сделaнной нa круге!), почти нет оружия, умений. Эту культуру он большей чaстью просто игнорировaл.

Не нрaвился ему и хaзaрский кaгaнaт: тюрки, вдобaвок иудейского вероисповедaния, по летописи, взимaли дaнь со славян, и дaже первые русские князья нaзывaлись «кaгaнaми» — нестерпимо для гордости. Рыбаков публикует несколько рaбот, в которых стремится доказать, что, вопреки проф. Aртaмонову, территория кaгaнaтa былa совсем мaленькой, тaк что особой роли в истории славян он игрaть не мог. Производительной же деятельности хaзaры, по Рыбакову, почти не вели — госудaрство, де, было пaрaзитическое.

Роль норманнов на Руси вначале отвергал, потом под давлением фактов (он же профессионал) вынужден был признать, но всячески преуменьшал — ну, подумаешь, призвали наемников, сделали князьями.

К середине 50-х Рыбаков явно выдвинулся нa роль лидерa отавяно-русской aрхеологии. Когда после ХХ съезда партии началась смена начальников во многих отраслях, вот и приглянулся руководству 48-летний видный aрхеолог, признанный авторитет. И Рыбаков действительно покaзaл себя лидером, умным и влaстным. Он затеял крупные проекты, в частности издание многотомного Корпусa (Сводa) aрхеологических источников стрaны. Зa 15 лет было зaплaнировaно выпустить 150 томов. Но, как и всё у нас, реализация сильно отошла от планов. К 1990 г. (удвоенный срок) вышло только 83 выпуска (прaвдa, среди них немaло весьмa ценных). Но они выходили всё реже. Уже к нaчaлу 80-х силы нaчaли иссякать, и стало ясно, что для представления всей совокупности источников и 150 томов очень мaло, но дaже этот рубеж в обозримые сроки недостижим.

Поскольку к нaчaлу 80-х Свод забуксовал, Рыбаков задумал другую внушительную серию — «Aрхеологию СССР» в 20 томaх. Зa десятилетие успело выйти 12 томов, очень рaзных и большей чaстью устаревших к моменту выходa, как это обычно у нaс бывает с тaкими коллективными академическими изданиями. Словом, хотели как лучше, а получилось.

Со времени руководства Институтом чисто археологическая направленность собственных его исследований пресеклась. В течение 60-х он еще будет ездить в поле, руководить раскопками, и позже иногда будут появляться его статьи об археологических находках, но ни одна из его многочисленных монографий отныне не будет собственно археологической. С этого времени он выступает в своих книгах только как историк, религиовед, искусствовед, картограф, фольклорист, использующий aрхеологические мaтериaлы. В большинстве этих наук он был, однако, дилетантом. Мaститым, авторитетным, талантливым, ярким дилетантом. A его яростная страсть к утверждению одной определенной исторической картины, возвышающей русский народ, мешала ему осознавать и преодолевать свой дилетантизм. Aрциховскому приписывают лаконичную характеристику Рыбаковa: «гениальный недоучка».

Так он обратился к фольклористике и возродил «историческую школу» Всеволода Миллера. В русских былинах он увидел изложение истории самим народом. В своих книгах и статьях он стал реконструировать историю по былинам. Против него выступил крупнейший фольклорист проф. В.Я. Пропп, показавший, что героический эпос — это специфический художественный жанр, который сильно искажает историю, создавая из разных героев одного, перенося его в иное время и делая из подручного материала героев.

Подобные работы Б.А. Рыбакова в разных науках были скандально бездоказательны и изобиловали элементарными, ошибками. Дело усугублялось незнанием иностранных языков.

Из его книг 80-х наиболее значительными, с точки зрения археолога, являются две монументальные монографии о славянском язычестве — «Язычество древних славян» (1981) и «Язычество древней Руси» (1987). Написанные чрезвычайно талантливо и изобретательно, они читаются с воодушевлением. Я сам их читаю с удовольствием. Но вот тому, что я прочел, не верю.

Рыбаков заимствовал у ранних исследователей представление о Роде как о главном и чуть ли не единственном боге восточных славян. Остальные боги — Перун, Велес и др. — лишь его ипостаси. Между тем, такой бог ни в одном источнике прямо не упоминается, и само имя возникло из неправильного прочтения поздних греческих рукописей о гaдании по звездам — «генеалогии» (в славянском переводе «родословии»). Белорусский праздник «комоедицa» Рыбаков связывает с греческой, а затем латинской «комедией» (comoedia) и трактует как языческий прaздник медведя: от греческого «комос» — «медведь», поясняет он. Откуда он взял такой перевод? По-гречески «медведь» — «арктос», a «комос» — «шествие гуляк, ряженых». Все, абсолютно все его лингвистические экскурсы, которых множество в этом томе, выполнены на том же уровне.

В ряде работ Рыбaковa содержaлaсь изумительно красивая гипотеза о начале городской жизни в Киеве зa три века до первого культурного слоя. В летописи приводится легендa об основaтеле городa Кие, и некоторые эпизоды этой легенды отдаленно нaпоминaют события с неким aнтским вождем V века Хильбудием, сообщаемые греческими источниками. Значит, решил Рыбаков, Хильбудий — это Кий, и город основaн в V веке. Критиканы не удовлетворились, лепетaли что-то о неясности легенды, об отсутствии культурного слоя. Рыбаков предъявил самый веский aргумент: с его подачи в нaчaле 80-х ЦК Пaртии и Прaвительство СССР приняли совместное Постановление о праздновании полуторaтысячелетнего юбилея Киевa в 1982 г. Противникам пришлось умолкнуть. Были приглашены иностранные делегации, выпущены роскошные юбилейные томa, созвaны нaучные конференции. Года три продолжалась шумихa. Всё — на основе гипотезы Рыбaковa.

Когда с «перестройкой» это государство начало рушиться, Рыбаков растерялся. Рaзвaливaлся тот истеблишмент, в котором он чувствовал себя в своей среде. В 1988 г., в без малого восемьдесят, Рыбаков ушел с поста директора. Он еще много писал, а в конце века родные оторвали его от его библиотеки и личного архива и отправили в дом ветеранов АН, где он и умер в одиночестве в декабре 2001 г., в возрасте 93 лет.

По сути в науке он умер раньше — с падением советской власти и распадом СССР. Но вне науки он жив и сейчас. Книги его переиздаются и пользуются живым спросом, концепции вдохновляют молодежь, страсти зажигают сердца. Но идеи его всё больше развертываются вне науки — неоязычники, мистики, ультрaпaтриоты всех красок политического спектра творят им культ и выступают с именем Рыбакова.

Я слушал громогласные и неизменно яркие выступления этого громовержца на многолюдных конференциях. Но я больше вспоминаю того собеседника, который в наш машинный век за обеденным столом горевал по поводу исчезновения из детского бестиария образа лошади.

В книге анализируются данные греческого географа и историка Геродота (V в. до н. э.) о племенах, живших в Восточной Европе в I тысячелетии до н. э.
На основе новейших археологических данных известный советский ученый академик Б. А. Рыбаков подтверждает достоверность сообщений Геродота или их пересматривает, устанавливает маршрут путешествия греческого географа, раскрывает содержание легенд, записанных Геродотом, восстанавливает маршрут похода...

Киевская Русь IX-X вв. - первое государство восточных славян, объединившее более 200 мелких славянских, финно-угорских и латышско-литовских племен. Современники называли его просто Русью; термин "Киевская Русь" - кабинетного происхождения, но он очень удобен для обозначения определенного хронологического отрезка - IX - начало XII в., когда Киев стоял во главе огромного государства, открывавшего собой новый, феодальный период в истории...

Книга представляет собой фундаментальный труд выдающегося отечественного историка и археолога акад. Б.А. Рыбакова, посвященный проблеме происхождения восточных славян и Руси, киевскому периоду древнерусской государственности и периоду обособления русских княжеств вплоть до монгольского нашествия XIII в.

Перу известного археолога и историка с мировым именем, академика Б.А. Рыбакова (1908 - 2001) принадлежат фундаментальные работы по истории России, исследованию происхождения древних славян, начальных этапов становления русской государственности, Киевской Руси IX - XIII веков, развития ремесел, архитектуре древних городов, живописи и литературе, верованиям древних славян.

Олег Творогов, Борис Рыбаков и др. - Что думают ученые о "Велесовой книге"

В сборнике статей предлагается критический разбор "Велесовой книги" как произведения письменности и исторического источника. Вскрываются причины и условия появления этой литературной подделки середины XX в. Авторы статей - специалисты в области истории, литературы, языка, книговедения, сотрудники Академии наук и университетов. Большинство статей ранее публиковалось в научной периодике.
Для специалистов по истории отечественной культуры, широкого круга читателей.

Книга - продолжение монографии Б. А. Рыбакова "Язычество древних славян", вышедшей в 1981 г. Она посвящена роли древней языческой религии в государственной и народной жизни Киевской Руси до принятия христианства. Автор показывает высокий уровень языческих воззрений и обрядов накануне крещения Руси, их проявление в общественной жизни, в прикладном искусстве, в церковных обрядах. Для историков, искусствоведов, широкого круга читателей.
Рецензенты: В. П. Даркевич, С. А. Плетнева.

Биография

Родился 21 мая (3 июня) 1908 года в Москве в русской старообрядческой семье. Отец учёного окончил историко-филологический факультет Московского государственного университета, был автором трудов по истории раскола, а также основателем и директором Старообрядческого Учительского института, созданного в 1911 году на средства С. П. Рябушинского. Мать, Клавдия Андреевна Блохина, окончила филологический факультет Высших женских курсов В. И. Герье и работала педагогом.

Получил хорошее домашнее образование, в 1917 году в возрасте 9 лет был отдан в частную гимназию. С 1921 года жил вместе с матерью в Москве в Гончарной слободе в здании детского дома «Трудовая семья». В 1926 году поступил на историко-этнологический факультет МГУ, который окончил в 1930 году. В течение 6 месяцев служил курсантом в Красной Армии, в артиллерийском полку 1 дивизии в Москве, в 1931 году поступил на службу в Отдел раннего феодализма Исторического музея. Своим учителем считал известного историка С. В. Бахрушина .

В ходе многолетней работы над колоссальными собраниями ГИМ подготовил фундаментальный труд «Ремесло Древней Руси», защищенный в 1942 году в качестве докторской диссертации в эвакуации в Ашхабаде , в 1948 году опубликованный отдельным изданием, а в 1949 году удостоенный Сталинской премии. В конце 1940-х - начале 1950-х годов участвовал в кампании против «безродных космополитов», опубликовав в научных журналах ряд статей о роли иудеев и иудаизма в истории Хазарского каганата. В 1951 году вступил в ВКП(б).

Директор Института археологии АН СССР в 1956-1987 гг., академик Чехословацкой (1960) и Польской (1970) АН, почётный доктор Ягеллонского университета в Кракове (1964); член Исполнительного комитета Международного союза доисторических и протоисторических наук (с 1958 года) и член Международного комитета славистов (с 1963 года); неоднократно представлял советскую историческую науку на Международных конгрессах. С 1958 года президент общества «СССР - Греция».

Научные взгляды

Б. А. Рыбаков был крупным археологом. Его научная деятельность началась с раскопок вятических курганов в Подмосковье. Он проводил масштабные раскопки в Москве, Великом Новгороде , Звенигороде , Чернигове , Переяславле Русском , Белгороде Киевском , Тмутаракани, Путивле , Александрове и мн. др. Им были целиком раскопаны древнерусские замки Любеч и Витичев, что дало возможность реконструировать облик небольшого древнерусского города. На этих раскопках учились «раскопочному ремеслу» сотни будущих историков и археологов. Многие ученики Б. А. Рыбакова стали известными учеными, в частности, С. А. Плетнева, специалист по кочевым народам Степи, хазарам, печенегам и половцам.

Всю свою жизнь Б. А. Рыбаков придерживался патриотических, антинорманистских убеждений. По оценке Л. С. Клейна , он был «не просто патриотом, а несомненно, русским националистом … ультра-патриотом - он был склонен пылко преувеличивать истинные успехи и преимущества русского народа во всем, ставя его выше всех соседних». Так, Рыбаков был убеждён в глубокой автохтонности славянского населения на территории Украины, связывая со славянами и скифов, и даже трипольцев. Наличие на территории Украины государства готов при этом отрицалось, а традиционно связываемая с готами черняховская культура провозглашалась культурой славянской. Крупнейшие центры славян, и в первую очередь, Киев , в трактовке Рыбакова существовали с незапамятных времён.

Писателя, историка, славяниста, археолога, учёного, исследователя Бориса Рыбакова по праву называют одним из тех, кто внёс неоценимый вклад в развитие современного язычества, в укрепление родной веры, в поднятие древних традиций. Рыбаков Борис Александрович стал для тех, кто интересуется язычеством, интересуется корнями славянского народа, верованиями, историей, традициями настоящей «путеводной звездой». Его книги настолько всеобъемлющи и так скрупулёзно и точно вникают в суть каждой детали, что прочитав даже один или два его труда, можно прояснить для себя многие моменты, основы и тонкости славянского язычества.

(21 мая 1908 г. — 27 декабря 2001 г.) являлся профессором, академиком АН СССР и академиком РАН, археологом, историком. Кроме того, являлся деканом исторического факультета МГУ, проректором МГУ, директором института АН СССР, директором Института истории СССР, академиком-секретарём Отделения истории АН СССР, членом Международного комитета славистов и так далее. Имеет множество наград и премий, среди которых: Герой Социалистического Труда, Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени, Три ордена Ленина, Орден Октябрьской Революции, Орден Трудового Красного Знамени, Орден Дружбы народов, Ленинская премия, Сталинская премия и другие. Его вклад в развитие советской и славянской историографии просто неоценим. Первой работой Бориса Рыбакова считается «Ремесло Древней Руси», которая изначально являлась его докторской диссертацией, а затем была опубликована. «Ремесло Древней Руси» было награждено Сталинской премией.

Борис Рыбаков был известным археологом . Он проводил раскопки в Москве, Звенигороде, Чернигове, Переяславле Русском, Белгороде Киевском, Тмутаракани, Путивле, Александрове и на других исторических землях, где существовали древние культуры славян. Борис Рыбаков, будучи откровенным славянистом, который придерживался глубоко-патриотических взглядов и высказывал свою точку зрения на уникальность и величественность всего славянского народа, не боялся критиковать других писателей, исследователей и учёных, совершать настоящие революции в исторических хрониках и давно устоявшихся понятиях. При этом его точки зрения всегда тщательно проработаны, чтобы очередное открытие не оказались впоследствии «ложной сенсацией». В этом смысле Борис Рыбаков был очень щепетилен, и вы сами можете в этом убедиться, прочитав его труды. За более чем 70 лет своей деятельности, опубликовал несколько книг, сотни статей и рецензий.

Здесь я хочу познакомить вас с замечательной книгой писателя, учёного, славяниста, пользующегося непререкаемым авторитетом, которая называется «Язычество древних славян» . Эта книга, в числе некоторых других, считается одним из самых больших и обширных трудов Рыбакова. Исследование было написано в 1981 году и вместе с другой книгой, которая вышла в 1987 году и называется «Язычество Древней Руси», является полноправным путеводителем в мире славянских верований. Многие писатели, историки пытались создать труды, которые были бы настолько обширными и всеохватывающими, но, пожалуй, блестяще вышло это только у Бориса Рыбакова.

Являясь одним из самых больших знатоков славянской культуры, Борис Рыбаков создал по-настоящему уникальное произведение, которое стоит того, чтобы с ним познакомиться. Фундаментальное исследование язычества Руси , начиная с самых ранних времён и практически до настоящего времени. Своё исследование Рыбаков начинает с самых истоков — с каменного века, которым датируются первые находки древних людей, с самых древних представлений о высших существах — двух Рожаницах-лосихах и заканчивая Перуном, на самый верх пантеона языческих Богов которого поставил . Таким образом, начиная своё исследование с праславянских времён, Рыбаков раскручивает запутанный клубок, расставляя все точки и заполняя бытовавшие до этого пустоты. Конечно, люди, даже такие учёные как Борис Рыбаков, о котором здесь идёт речь, далеко не идеальны и где-то могут ошибаться. Многие авторы и другие историки пытаются переосмыслить то, что создал Рыбаков, что-то укрепить, что-то подвергнуть сомнению и выдвинуть свою точку зрения. Однако тот фундамент, что Борис Рыбаков положил для современных людей, которые интересуются своим прошлым, истоками своего существования, переоценить просто невозможно.

В книге «Язычество древних славян» вы познакомитесь с Богами и древнейшими традициями, разбором и расшифровкой древнейших посланий в виде рисунков, узоров, надписей, вышивок, резьбы и так далее. Кроме того, Борис Рыбаков подробно останавливается на сказках, мифах, легендах и преданиях наших предков. Весь обширный пласт сведений он собирает воедино, создавая единую, точную и ясную картину мира древнего славянина-язычника.

Купить книги Бориса Рыбакова «Язычество древних славян»

Купить книгу Язычество древних славян в интернет-магазине с доставкой.

3 июня 1908 г. исполнилось 100 лет со дня рождения известнейшего русского уче-ного Бориса Александровича Рыбакова, посвятившего свою долгую жизнь изучению культуры славян и, в частности, русского народа в древний и раннесредневековый период истории. Неоценим его вклад в мировую науку, начало которому было положено его первой монографией из числа последующих семнадцати, вышедшей в свет в 1932 г. Особое внимание он уделял эпохе сложения российской государственности и той мировоззренческой базе праславян, которую принято именовать язычеством. Этой проблеме посвящен весь материал его известнейших книг, «Первые века рус-ской истории» (1964), «Язычество древних славян» (1981), «Киевская Русь и русские княжества ХII-ХIII вв.» (1982), «Язычество древней Руси» (1987).

Заслуги Б.А. Рыбакова были с благодарностью признаны представителями разных течений мировой науки – историками, археологами, религиеведами, этнографами и литераторами – и высоко оценены: он был лауреатом Ленинской, двух Государственных премий и премии имени академика Б.Д. Грекова, был почетным членом трех академий наук – Болгарской, Чехословацкой и Польской, а также Краковского универ-ситета. Основной области его деятельности была работа в качестве директора Института археологии РАН, которой он посвятил 40 лет своей жизни, занимая и пост академика-секретаря Отделом Истории РАН и широко делясь, начиная с 1930 г., своими знаниями и открытиями с тысячами студентов Московского Университета и определяющими свою деятельность археологами, этнографами и историками. Его заветы – это наш путь.

Тема славянского язычества на Руси очень долго оставалась лишь собранием ко-лоссального количества фактического материала вне широкого осмысления с точки зрения истории. Но постепенно Рыбаков разрабатывал комплексный подход к оценке этого материала, бывшего ценным источником информации о древнем периоде истории славянского и особенно русского язычества, неотделимого от общего процесса формирования славянских народов. Две указанные книги отразили методологический подход автора к важнейшим и, главное, не устаревшим доныне проблемам, ка-сающимся не только фактов сложения и развития славянских народов, но и самой проблемы признания мировой наукой необходимости глубокого изучения истории славян. Ведь еще в XIX в. западноевропейские ученые не утвердились в осознании необходимости уделять должное внимание изучению славян. Об этом четко сказал русский историк С. Лесной в книге «Откуда ты, Русь?» (Ростов на Дону, 1995 г.). От-метив, что Гегель, например, назвал славян «неисторическим народом» и после этого задает правомерный вопрос: «А кому же в голову придет писать историю неисторического народа?». И продолжает: «Огромная площадь Европы, занятая славянами к моменту появления их на страницах истории, является неопровержимым доказательством их древности... Образование славян несомненно уходит в глубину тысячелетий».

Вот этой истории, причем не новой, и не средневековой, а главным образом древнейшей, посвятил свои основные труды Б.А. Рыбаков, подобравший ключи к общим историческим проблемам славянского и, в особенности, русского язычества. Это были ключи и к освоению той мысли, что понятие «предок» включает в себя наших пращуров, живших и развивавших свою культуру в отдаленнейшие времена, в той глубине эпох, которая измеряется не веками или тысячелетиями, а многими десятка-ми тысячелетий. Он возглавил в середине XX века течение отечественной историче-ской науки, направленное на поиски доказательств древнейших корней славян как самой численно значительной части во всем составе массива индоевропейцев. Его часто звучавший призыв углубляться в архаику ориентировал ряд исследователей на проведение поиска именно в направлении глубочайших корней населения Восточной Европы.

Как-то в одной из бесед со мной Борис Александрович сказал, что некоторые поэты остро чувствуют эту неимоверную отдаленность от нас тех веков, память о которых хранится в нашем подсознании, и привел в пример слова А. Петрова: «В цепи ис-тории все звенья ум человеческий хранит», а затем вспомнил и Н. Гумилева «И память о Деве-птице долетит до иных столетий». А затем сказал, что эта Дева-птица очень ясно направляет нашу мысль на углубление в изучение язычества, и историки должны вдумываться в архаику, если хотят понять истоки многих более поздних и даже современных жизненных проявлений, включая и такие, как религиозное миро-ощущение, а точнее – религиозные поучения.

И действительно, не только обе его указанные выше книги, но и столь же весомый труд «Киевская Русь и русские княжества» пронизаны стремлением и умением воссоединить эти «звенья цепи истории». Неколебимой была его убежденность в том, что, как писала А. Ахматова «в прошедшем грядущее зреет». Он в разговоре и в лекциях иногда напоминал, что слово «потомки» происходит от слова «потом», и что нам, пришедшим в жизнь через тысячи и тысячи лет после тех, кто жил «пред нами» и кто передал нам свою кровь и свой опыт, следует беречь запасы своей памяти и расширял понятие «своей памяти» до уровня родовой и народной памяти, связанной с культом предков.

Культ предков – это выражение осознанного и неосознаваемого ощущения исто-рии своей семьи, своего рода, а, говоря более масштабно, своего народа. Это – выражение общей памяти, выработанной не за сотни, а за многие тысячи лет. Памяти о жизни и делах своего народа, о его отношениях с другими сообществами, о принятии или непринятии этих групп – словом, об умении «жить среди людей». Коллективная память народа – это колодец такой глубины, что пронизывает многие слои прошлого. Историкам следует лишь научиться находить, улавливать и оценивать суть и меру тех данных, которые поступали в этот колодец в разные эпохи. Эта память накапливает множество знаний и доносит их до тех времен, когда, наконец, появляется письменность, и люди начинают фиксировать с ее помощью все то, что хранится в памяти, все, что живет и дышит в устных преданиях.

Будучи археологом, историком, религиеведом и этнографом, этот крупный ученый всегда шел по пути масштабно расширенного поиска. Источниками его сопоставле-ний и утверждений по вопросам истории являлись и археологические находки, и дан-ные глубоко изученных им русских летописей, и такие фольклорные материалы, как былины, сказания, предания, сказки и песни. Одна из его известных книг так и называется «Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи». Будучи энциклопедически об-разованным и зная классические и современные европейские языки, Борис Александрович четко анализировал памятники разных веков, отыскивая в них, начиная от Библии и Геродота, все указания, касающиеся жизни древних народов и течений их религиозных взглядов. Аналитически сопоставляя их с трудами различных исследователей, он определял пути расселения славянских племен и границы их территорий, прослеживая эти данные от самых ранних времен до возникновения княжеств древней Руси. Так впервые им была очерчена область сложения праславянскои культуры, занимавшей ко II тыс. до н.э. площадь в 1300 км. в широтном направлении при мери-диональной широте в 300 - 400 км. (Геродотова Скифия. М., 1979, с. 207-208).

В книге «Язычество древних славян» он утверждает, что «изустная, традиционная многовековая культура русской деревни – это не только сокровищница интересую-щих нас сведений о ее глубоких корнях, но и одновременно и сами те корни, на кото-рых устояла на протяжении тяжелой тысячи лет масса трудового крестьянства, корни, питавшие не только деревню, но и городской посад, и в какой-то мере и социальные корни». На изустную традицию ориентировались и другие исследователи, но особой заслугой Рыбакова является, безусловно, тот метод ее освоения, который неотделим от анализа археологических открытий и выступает во всех его работах как пояснение прямой связи каждого из них с духовной культурой изучаемого народа. Обе книги о язычестве наших предков содержат не просто исторические, а захватывающе интересные для читателя сведения о тех элементах язычества, что сохранялись в быту и в обычаях русских людей вплоть до самого недавнего времени (а как мы сами можем видеть, проявляет себя и в наши дни). Глубокое знание летописей выявляет подвла-стное положение их авторов и прямую зависимость от политики князей и от желания властей придать определенную окраску описанию событий. Это показано, например, при разборе фактов проникновения с X века римско-византийского христианства в среду русских язычников, живших в течение многих тысяч лет по поучениям волхвов и почитавших богов своего пантеона. Говоря о язычестве славян Б. Рыбаков подчер-кивает, что исследователи религий не уделяли язычеству должного внимания.

Особое внимание уделено в книге «Язычество древних славян» вопросу о древнем почитании бога по имени Род и сопутствующих ему богинь, именуемых рожаницами. Не углубляясь здесь в краткой статье в эту тему, скажем только, что этим божествам в книге посвящена отдельная обширная глава, поглубже познакомиться с которой следовало бы всем, кто интересуется вопросами генетики и такими широкими пробле-мами, как наследственность и народная память (кстати, здесь можно напомнить, что слово «народ» означает результат самого процесса родов, появления детей, о чем, к сожалению, многие в наше время забывают или просто этого не осознают, а ведь мы все являемся «очередным выпуском» потомства, которое постепенно, век за веком, нарождали наши предки, начиная с тех самых архаических времен, и Борис Александрович призывает нас помнить об этом).

Да, историю внедрения христианства в жизнь языческой Руси описывали многие ученые, и в этом вопросе точку зрения Рыбакова и его школы можно выразить краткой формулой – «язычество, а не христианство определяло мировоззрение древнерусского общества». О борьбе с язычеством писали многие историки и религиеведы, и здесь важно отметить лишь то, что новая религия укрепила свои позиции не только благодаря поддержке властей, но и в силу того, что она впитала в свои регуляции и обрядовую практику множество элементов языческой культуры, что и сохраняется в церковных службах до наших дней. В трудах Рыбакова это смешение именуется двоеверием, и он именно таким словом определяет русское православие, сложившееся на основе древних славянских культов доземледельческои и земледельческой эпохи.

Очень ценными источниками, которые описываются и цитируются в книге «Язычество древней Руси», являются своеобразные отчеты миссионеров Ватикана направлявшихся в области расселения западных славян. Эти документы содержат сведения, практически неиспользованные другими исследователями, и эти сведения приводит Рыбаков как иллюстрации воздействия католиков на славянские народы с целью раз-рушения их единства. Такие страницы заставляют вспомнить призыве русского ди-пломата и поэта Ф. Тютчева: «славянский мир, сомкнись тесней». Да, западные политики всегда старались подорвать это издревле сложившееся единство, и, как мы те-перь знаем, во многом уже преуспели и стали в последнее время направлять свои уси-лия прямо на подрыв самосознания русского народа, на разрушение той народной памяти, к сохранению которой нас призывают книги Б. А. Рыбакова. В этой книге, посвященной анализу восточнославянского язычества на протяжении I тысячелетия н.э., рассматривается история русской государственности в форме становления русских княжеств («земель») до X века, т.е. до встречи язычества с привнесенным извне христианством, и дается широкое описание развития двоеверия.

Древние формы религиозного мировосприятия достигли своей вершины ко времени сложения Киевской Руси, которое Рыбаков прямо называет языческим государством. Книга насыщена примерами анализа археологического материала, а без такого его внимательного и любовного всматривания в каждую черточку древних вещей, в значение каждого их знака, нельзя понять прямой связи с жизненной практикой и чувствами тех, кто их некогда создавал. Борис Александрович проложил путь к умению не просто описывать молчаливые находки археологических раскопок, а читать их внутренний рассказ, понимать суть того, что видел и переживал человек создавав-ший и этих идолов, и эти фибулы или амулеты. Тексты его книг – это всегда ясный и открытый разговор с читателем, не поучения и не инструкции, а эмоционально ок-рашенное живое повествование о том, о чем всем нам, потомкам наших предков, следует знать. Например, выявленное автором наличие черт ритуального характера в ук-рашениях русских княгинь подчеркивает такую характерную особенность раннесредневекового языческого общества, как участие в древних традиционных обрядах представителей всех его социальных слоев, а значит и единство мировосприятия, бывшее типичным для всего народа, единство сохраняемой им памяти, сложившейся в течение многих тысяч лет его исторического развития. И, всегда, в каждом абзаце книг Рыбакова, мы встречаем не осуждения «проклятого (поганого, тупого и пр.)» язычества, а глубокий сердечный интерес к нему как к выражению мировосприятия сотен поколений наших предков, как к их перекличке с нами, немой их попытке рассказать нам о своей жизни.

Историю Руси в трудах Рыбакова мы видим на той стадии ее изучения, которая до наших дней признается основой для дальнейших разработок.

Гусева Наталья Романовна, доктор исторических наук, член СП РФ